И напоследок хорошая, обнадеживающая (хоть и разочаровывающая отчасти) новость. Пока человек не готов слушать свое сердце и весь мир, хрен ему в руки попадет мало-мальски серьезный ключ. Максимум – иллюзия, будто такой ключ у него есть. Но какая разница, как распорядиться иллюзией, от которой никакого проку, кроме дополнительного повода поговорить?
То-то и оно.
Вопрос читателя: У меня есть просьба к автору: еще раз поговорить о том, когда дверь – не дверь.
М.Ф.: Штука в том, что дверь – всегда дверь. Зачем усложнять? Просто за разными дверями нас ждут разные вещи. Дверь – хороший символ, понятная метафора, но это совершенно не гарантирует, что наши ожидания, связанные с дверью, непременно будут оправданы.
Ожидания – это та еще бомба, честно говоря. Знали бы вы, как много настоящих чудес и шансов упускает каждый человек в те моменты, когда сталкивается с чем-то, не соответствующим его ожиданиям. А за дверью они скрывались, или просто посреди улицы валялись – дело десятое.
Вопрос читателя: Нужно ли было стрелять в Абалкина?
Спрашиваю потому, что, кажется, в какой-то из книг уже было об этом.
М.Ф.: Не помню, честно говоря, в какой книге и что именно было на эту тему, и Абалкин, вообще-то, не имеет отношения к предмету текущего разговора, но стрелять в него, конечно, было не надо. Стрелять вообще лучше пореже, хотя руки порой чешутся, я понимаю это, как никто.
Но вообще, для меня «Жук в муравейнике» (любимая моя книга Стругацких, пожалуй) – такой символический роман о несостоявшемся просветлении, где Экселенц – ум, который, как известно, охотней убьет носителя и себя вместе с ним, чем согласится допустить выход на новый уровень развития, где ему (уму) будет отведена служебная роль.
Вопрос читателя: Мне показалось, что в книге фактически никто и ничто не противодействует Филиппу? Это же удивительно!
М.Ф.: Неудивительно!
Все препятствия создаются на его пути исключительно для того, чтобы еще больше раззадорить, чтобы он не бросил свою затею, то есть – помогают.
Так, кстати, всегда кажется, пока смотришь на чужие приключения со стороны. Потому что главное противодействие обычно идет изнутри. Да и внешние противодействия чаще всего – просто наглядная материализация последствий внутренней борьбы. Мы (люди) всегда меняем мир (как минимум, ближний), и редким счастливчикам удается делать это сознательно, хотя бы иногда.
Мне кажется, с книжными персонажами все-таки проще, потому что у читателя есть возможность за их внутренней борьбой проследить. Но это почему-то не помогает. Видимо, люди склонны обесценивать чужую внутреннюю борьбу, особенно если она не сопряжена с необходимостью ходить на постылую службу и прочими проблемами такого рода.
Вопрос читателя: