Его настоящее имя было Константин Божецкий, и он происходил из рода польских шляхтичей.
В 22 года он участвовал в польском восстании против Российской империи и после подавления восстания эмигрировал в Стамбул.
Он поступил на службу в османскую армию и принимает ислам, а вместе с ним и новое имя.
Джелалетдин-паше принадлежит идея «туро-арианизма», в соответствии с которой европейские и тюркские народы составляют единую расу, а западная культура является продуктом интеллектуальной деятельности «туро-арианцев».
Он также утверждал, что часть тюрок, принявших ислам, сошлась с семитской культурой.
Он же предлагал связать христианские народы Османской империи с тюркским элементом культурно-языковыми связями, или попросту ассимиляцией.
Сложно сказать, знал ли Кемаль обо всех этих философах, но, слушая Кёкальпа, Кемаль постоянно ловил себя на мысли о том, что на многие вещи он уже давно смотрит его глазами.
Да, все так: и культура должна быть своя, и цивилизация европейская, и женщина должна обладать равными с мужчиной правами.
А вот пантюркистских настроений, открывавших широкую дорогу воинственно настроенным людям, в учении Гёкальпа Кемаль не принял.
Но как бы там ни было, он с большим уважением относился к философу и все больше попадал под влияние его националистических идей.
И когда на учениях Пятнадцатого артиллерийского полка немецкий офицер в очередной раз поздравил его «с успешным завершением миссии в Албании», Кемаль в довольно резких тонах высказал немцу все, что он об этом думал!
Затем ему под горячую руку попался один из самых ярких представителей столь нелюбимой им «старой гвардии» командующий Пятой армией Хасан Тахсин-паша, в какой уже раз продемонстрировавший свою полную неспособность управлять войсками на очередных учениях.
Конечно, позволь он себе подобное еще несколько лет назад, и от него бы мгновенно избавились.
Однако теперь, когда сам Энвер стоял за омоложение армии, он мог позволить себе критиковать генералов и полковников.
Критика не прошла ему даром, и в сентябре 1911 года при содействии «старой гвардии» его сослали в Первый отдел Генерального штаба.
И эти люди знали, что делали.
Шли дни, недели, месяцы, но никто и не думал обращаться к Кемалю ни с какими вопросами.
А когда он и здесь попытался поднять бунт и проломить глухую стену непонимания, его решили заслать еще дальше.
В Триполи!
И надо ли говорить, с какими чувствами поднимался Кемаль на борт стоявшего под парами парохода.
Один из лучших командиров османской армии, он был изгнан из нее в самый ответственный для нее момент.
Однако до Триполи он так и не добрался из-за начала войны с Италией.
И теперь все помыслы Кемаля были устремлены в Северную Африку, где шла настоящая война.
Оставалось