Чем Ник так известен, что его узнают в лицо? И Рыжий неспроста был у того дома. Он словно знал куда идти. Он тоже знает Ника? Даже если не знает, я приведу убийц прямо к нему. И никакой капитан полиции девятого участка не поможет.
Офицер Стивенсон вопросительно поднял бровь, когда я на него посмотрела. Что же делать? Перевела взгляд на закрытую папку. Если в ней лежала фотография, то нож и кулон, наверняка, тоже там.
– Откуда у тебя эта фотография? – офицер подвинул ее в мою сторону.
Я схватила со стола папку и фотографию и ринулась к двери. Офицер Стивенсон отреагировал слишком поздно, попытавшись схватить мою руку. Но я уже распахнула дверь и вывалилась наружу.
Коридор в обе стороны. Куда бежать?
Я ринулась направо и оказалась в большой комнате с полицейскими. Они ходили, стояли или сидели за столами. В противоположном углу комнаты виднелась дверь. Вдруг это кладовка? Но назад тоже нельзя. Я двинулась через комнату, делая вид, что меня здесь нет.
– Остановите ее! – донеслось за спиной, и все полицейские, как по команде, посмотрели на меня. – Остановите!
Я попыталась прошмыгнуть мимо, но меня схватили. Чужое недовольство садануло по нервам, как удар грома. Я дернулась в сторону и услышала треск ткани. Хватка ослабла, и я нырнула под стол от очередных рук. Пробралась по полу до следующего прохода. Меня схватили за ногу, но я вцепилась в ножку стола и брыкалась, что есть мочи. Отстаньте, мне нужен выход!
Выставив перед собой и полицейским стул, я нырнула обратно под стол. Папка выпала из рук, и я не успела ее подобрать, уворачиваясь от очередного ловца.
– Да поймайте ее уже кто-нибудь, – басил офицер Стивенсон. – Не участок, а детский сад.
Стол, под которым я пряталась, окружили. Со всех сторон раздавался гомон, топтались ботинки и заглядывали лица. Фотография смялась в руке, от всей моей жизни остался только клочок мятой бумаги. Я все потеряла, меня загнали в ловушку, но я не собиралась сдаваться.
– Вылезай, – офицер Стивенсон заглянул под стол и тоже попытал счастья, протянув ко мне руку. Я его укусила.
Он вскрикнул и убрал руку.
– Забудь о социальной службе, – заорал он. – Угодишь в колонию для несовершеннолетних.
Стол надо мной неожиданно пропал, когда его сдвинули в сторону, и офицер Стивенсон схватил меня за руку. Его гнев прошил меня как тысяча мелких иголок, и я завопила от злости и возмущения. Цеплялась за столы и стулья, но все было бесполезно.
Меня оттащили обратно в комнату с зеркалом и пристегнули наручниками к крюку. Я дергала цепь, пинала ножки стола и рычала. Стаканчик упал на пол, вода разлилась, но я не могла остановить злость. У меня заболела голова, я осипла, от света резало глаза. Горел каждый дюйм кожи, словно я попала под облучение. И где эта чертова фотография? Я разозлилась на себя и на весь мир, жалея, что отправилась на поиски Ника. Нужно было остаться в лесу, переждать пару недель. Или месяцев.