Но тому, к кому она обращалась, казалось, и вовсе было все равно.
Пока она мусолила волосы полотенцем, телефон на тумбочке оживился и закрутился, завертелся на месте, как бешеный, под ритм аргентинского танго. Увидев имя входящего контакта, Аня вздрогнула и почти рефлекторно провела по кнопке отбоя.
Дядя Боря. Опять.
Отец по-прежнему сидел не шевелясь и невидящим взглядом буравил противоположную стенку. Ему было определенно все равно, кто звонил: хоть дядя Боря, хоть тетя Лиза, хоть баба Галя. Кожа у отца была бледная, почти прозрачная, очки на носу сидели криво, густая черная борода мягким облаком спускалась на грудь.
Аня кое-как привела голову в порядок, клюнула отца в щеку и выбежала в коридор обуваться. Но, прежде чем надеть пальто, девушка трижды повернула маленький ключ, больше похожий на игрушечный, в замке своей комнаты. Только удостоверившись, что дверь заперта, обернулась.
И там конечно же стояла она.
Ее легко было представить, вообразив себе типичную злую мачеху. Плюшевый громоздкий халат, явно великоватый, волосы, собранные в неуклюжий пучок, и глаза, мечущие молнии. Карикатура не то что на материнство – да что там! – на все человечество в целом.
– Аня, ты бы поела, – сказало чудовище.
Прошли те счастливые времена, полные надежд, когда Аня пыталась наладить контакт с этим инопланетным созданием. Все попытки обычно плохо заканчивались, поэтому она просто промолчала.
Как-то ей пришлось полтора часа выслушивать рассказы о яркой молодости, богатых меценатах, о том, как монстр был звездой любой вечеринки, в которую запускал свою мохнатую лапу.
– Желудок испортишь, – продолжало настаивать чудовище.
Если внимательно прислушаться, то в его сильном хриплом голосе можно было уловить нотки отчаяния.
Аня не ответила. Повесила рюкзак на одно плечо и пулей вылетела из квартиры, даже не потрудившись закрыть дверь.
На лестничной площадке она постояла несколько минут, внимательно вслушиваясь в тишину, как будто ждала чего-то или кого-то. Но вскоре поняла, что этот кто-то или что-то не появится, поэтому вызвала лифт и с чистой совестью поехала вниз.
В школу она конечно же опоздала.
Завучка сидела на учительском столе в кабинете географии. Закинула ногу на ногу и изящно сложила руки на груди, как будто она – оперная певица. Аня хотела незаметно пробраться на свое место, но не тут-то было.
– Турбина, только тебя и ждали, – заявила Людмила Семенна, не поворачивая головы.
Класс тупо захихикал.
«Ты им палец покажи – они все равно будут ржать как лошади. Дегенераты», – устало подумала Аня и с кислой миной плюхнулась на стул.
Недооперная дива продолжала:
– Так, и на чем я остановилась, пока меня не прервали совершенно наглым образом? Ах да, как я уже сказала, Раиса Анатольевна заболела…
Все знали, что Раиска-редиска, как ее называли ученики, уже лежит в больнице и корчится в муках, рожая четвертого ребенка. Такого же рыжего, веснушчатого и лопоухого, как и три предыдущих.
– … И ну не мне же ее подменять, в самом-то деле! На мне тут вся школа держится, а вы уже взрослые, ответственные, выпускники в конце концов. – Завучка с невозмутимым видом выковырнула грязь из-под ногтей и щелбаном отправила ее в другой конец класса. Кажется, бомбу получил Корольков. Будет знать, подлиза, как садиться на первую парту. – Короче. Сегодня отправляетесь на литературу к «вэшкам». В триста пятый. Ну, мне пора. Я вас нянчить не нанималась.
И с этими словами она сползла с парты, как тюлень в холодные воды океана, и погребла в сторону выхода.
Едва за ней закрылась дверь, кто-то с задних рядов предложил сделать вид, что никто ничего не слышал, и дружно прогулять. Но оставалась опасность в виде ботанов Королькова и Бачининой, тех самых, которые в конце урока хором шепчут: «Ой, Мария Анатольевна, вы забыли дать домашку!» Аня считала, что эти двое по окончании школы просто обязаны пожениться и изолироваться где-нибудь за толстыми стенами Сколково, чтобы никто другой не пострадал от их занудного характера.
Соседка по парте Ирочка повернулась к Ане:
– Турбо, а ты что молчишь?
Кличка Турбо приклеилась к Ане еще давно, классе в пятом. То ли из-за фамилии, то ли из-за взрывного характера, то ли потому, что стометровку быстрее всех пробегала, даже быстрее мальчишек.
– Ничего, башка болит просто, – огрызнулась Аня и даже не совсем соврала: мысли о мачехе и о том, что ее ждет дома, действительно вызывали головную боль.
Аня бросила в сумку красный «Молескин», который Ира и Тамара купили в складчину и подарили ей на пятнадцатый день рождения. Блокнот был так качественно сделан, что с ним ни на секунду не хотелось расставаться. Да и оставлять его дома небезопасно: замок на двери вряд ли мог стать помехой для чудовища.
– Поня-атно, – протянула Ирочка, – а то обычно трещишь – хоть уши затыкай!
У