Широкие офицерские кольца у них по-прежнему носили трое: Олег, Инна и Галя. Четвертое унес с собой в шлюз сеятель-Чужой, а пятое, капитанское, хранилось у Иноземцевой. Просто хранилось: освободившаяся после смерти Андрея Вербицкого должность оставалась вакантной. Пару раз вопрос об избрании капитана всплывал в разговорах, даже назывались кандидатуры (той же Инны, например), но до голосования дело так и не дошло. Как видно, система с офицерским триумвиратом во главе колонии, изобретенная Мамаевым во время его недолгого пребывания во власти, пока, по большому счету, устраивала всех. Как говорится, работает – не трогай.
Что до Олега, сам он на вершину Олимпа и не рвался – ему вполне хватало его нынешней меры забот. Случись выборы – проголосовал бы за Инну.
Именно на поиски Иноземцевой он сейчас и направлялся. Как правило, требующие решения триумвирата вопросы Олег предпочитал сначала обсудить с Галей, чтобы потом предстать перед Инной уже с их общей, согласованной позицией, но тут случай был особый. В вопросе поблажек для Чужой понимания ему у Измайловой нипочем не найти. Поэтому сегодня Галя – напоследок.
– Инну не видел? – спросил Олег у кстати попавшегося ему на пути Ромы Старкова.
– Народ в поле, – ответил тот фразой из древнего анекдота.
– Я серьезно, – слегка нахмурился Светлов.
– Я тоже. На делянке она. С сорняками воюет.
– Точно! – вспомнил Олег. – Спасибо.
– Спасибо в карман не положишь! – уже вслед ему усмехнулся Рома.
Пройдя по коридору и спустившись на два пролета по узкой лестнице, Светлов оказался у выхода из Крепости. Название это закрепилось за их базой почти случайно. Сперва все по инерции называли ее «Ковчегом», но потом как-то сам собой встал вопрос о новом имени для поселения. Первое, пришедшее кому-то на ум – «Новая Москва» – большинству показалось несколько банальным, последовавшее по ассоциации «Старые Басюки» – несерьезным, литературно-киношные варианты «Корусант», «Кайтайн» и «Арканар» также не получили единодушной поддержки, каждый по своим причинам. И вот когда уже казалось, что согласия в товарищах не достичь, Ада предложила окрестить базу «Форт-Росс» – по аналогии с русской колонией в Америке, существовавшей в XIX веке. И по сути подходит, и патриотично, и связь с историей опять же. Имя уже поставили на голосование, но тут Володя Кайшев заявил, что «форт» в данном случае – всего лишь перевод на английский язык русского слова «крепость». «Хорошо, пусть тогда будет «Крепость Росс»», – пожала плечами Ада. На том и порешили.
А уже в обиходе «Крепость Росс» быстро сократилось просто до «Крепость» – благо, других в округе пока не наблюдалось.
Их – эти самые другие – искали. За полторы недели, прошедшие с момента высадки на планету, окрестности Крепости подверглись самому внимательному изучению. Ближайшие – пешком, дальние – на вездеходе – приземистой девятиместной шестиколесной машине. Быстрой, проходимой,