– Как хорошо, что ты приехала! Я думала, обидишься на меня на всю жизнь!
Вот и поговори с такой! Прямо мать-Тереза в молодые годы. Наташа с детства терпеть не могла эту женькину доброту без конца и края, «тепло, морозушко!» в полный рост. Но и любила Женьку за это тоже. Такой вот парадокс. Правда, на этот раз доброта стала стратегическим ресурсом, с помощью которого сестра прибрала к рукам то, что плохо лежало: Наташиного бывшего жениха.
Вроде бы, после несостоявшейся свадьбы он сам не свой был, так Женька его и отпаивала, и выхаживала. Вот и довыхаживалась: вышла сама за него замуж, и утритесь, остальные! «Она его за муки полюбила, а он её – за состраданье к ним». Прям Шекспир!
– За что же мне на тебя сердиться, дурочка! – Наташа говорила совершенно искренне. Она любила сестру, однако трезво и рационально видела в ней слабости и неуместности. И не стеснялась честно и прямо о них говорить. Ну так ведь на то она и сестра родная, правда? А Женька, как будто могла подслушивать её мысли, вторила им:
– Нет, правда. Он был такой несчастненький, просто сердце разрывалось смотреть.
Сердце разрывалось у неё! Да такой жених завидный пропадает, тут любая бы юлой извертелась, чтобы не упустить.
«Любая, да не я!» – гордо подумала о себе Наташа, – «я выше простого бабского желания выйти замуж, урвать себе мужика для плотских утех и для материального обеспечения, что тоже немаловажно. Мне нужен мужчина-мечта, мужчина-лидер, мужчина-звезда. Такой, чтобы, глядя на него, хотелось трепетать и петь!» Ну да. Ей хотелось найти не секс-машину, не кошелёк, но – Любовь с большой буквы Л. «Ведь я этого достойна!» Но Женьке она ничего такого говорить не стала. Зато сказала другие хорошие слова:
– Да ты просто спасла всех нас – его от комплекса неполноценности, меня – от чувства вины. Так что – спасибо тебе, дорогая сестренка!
И это тоже была правда. Если честно, Наташу немного, самую-самую чуточку, задевало материальное благополучие, хозяйкой которого так неожиданно стала её … хм… сменщица. Пускай! Тем более, Наташа знала это на сто процентов, так же хорошо, как она знала свою сестру: Женька к богатству и комфорту не особенно стремилась.
Любая бы другая нарезала круги вокруг бесхозного Борьки с умыслом, а у Женьки всегда был один умысел: помочь, утешить, спасти, слёзки утереть. Наташа, как старшая, её ругала за беспросветный альтруизм, дразнила блаженненькой, а вон оно, как повернулось! И альтруизм фирменный Женькин, и доброта эта её беспонтовая – всё пригодилось, всё в дело пошло.
В результате Наташу обуревали смешанные чувства: лежавшую на одной чаше весов радость за сестру с лихвой уравновешивали – да, ревность к удачливой новой плюс претензии к бывшему за то, как он быстро утешился. Зато теперь они с Борькой снова друзья. Как