– Не знаю, я подробно никогда не думал над этим. Хотя иногда ловлю себя на довольно-таки очевидной мысли, что люди после определенного возраста действительно не меняются. Вы хотите сказать, что этот возраст и есть точка первого перехода?
– Да, я так думаю. В какой-то момент каждый первоживущий делает первый скачок по времени. Память обнуляется, иначе бы такая вечность стала самым изощренным адом, а не благословением. Наш гипотетический путешественник оказывается в моменте, который ему по тем или иным причинам запомнился. Обычно, это что-то хорошее, яркое. И вот он живет снова тот фрагмент жизни, который выбрал. Вот только все будущие переходы уже неосознанные. И он не задерживается надолго, вряд ли он живет даже месяц одним отрезком. Уж не годы, точно.
– Почему?!
– Да потому что мало у кого бывают беззаботные годы. Годы без страданий, которых человек не хочет. Наши сострадательные потомки придумали машинки, которые по большей части работают автоматически. Мы же для них даже не обезьяны, а крысы какие-то. Я имею ввиду интеллектуальный уровень или, как минимум, уровень технического развития.
– Я понял. Это как если я цепляю на любимого кота GPS датчик, то мне и в голову не приходит учить кота его настраивать.
– Точно. Поэтому я подозреваю, что даже единственная доступная нам функция – установка временных точек возврата – это фикция…
– Как фикция?! А что тогда…
– Подожди, по-порядку. Машинки работают автоматически, а настроены они на уменьшение страданий. Ведь это основная цель Сострадателей, которую они не скрывают. Им тяжело думать о миллиардах существ, которые мучались в прошлом. Так вот, в автоматическом режиме, я думаю, Машинки срабатывают как только человек начинает испытывать страдания выше некоего уровня.
– Жесть! – Я немного начал понимать, что мне хочет объяснить старик. – С одной стороны это, конечно, здорово. Сидишь, к примеру, в зубном кресле, страдаешь, а тут – чпок, и ты, десятилетний, плескаешься с родителями в Черном море.
– Да… Или когда возвращаешься в родную деревню, полностью вырезанную фашистами, стоишь над могилами родителей, а потом – чпок, и уже с ними же гуляешь в лесу, играешь в прятки с младшей сестренкой… И ничего, ничего не помнишь…
Мы молчали.
– Ладно не бери в голову. Разные бывают страдания, разные. Вопрос, на какую силу этого страдания настроены Машинки? Ведь такой тонкий параметр нам самим настраивать не разрешили, прямо как твоему коту.
– Да я не про своего, у меня нет, просто для примера…
– Могу только предположить, что уровень этот не очень высокий. Даже ваше поколение по сравнению с нашим – неслыханные неженки, что уж говорить о далеком будущем. Если так, то едва ты включишь Машинку, начнет она тебя метать по точкам так, что и пары лет подряд не проживешь. А то, боюсь, как бы и не о неделях речь.
– Если не о днях, – поддержал