– О, спасибо, о, спасибо, Екатерина Всечестнопоровну!
– Да все, да, честно, да поровну, – не смягчилась Катя. – Люди норовят взять больше, отдать меньше. И это еще самые порядочные. Остальные только под себя гребут.
«Опять начинается, – напряглась Александрина. – Почему эта жрица служит медицине? Училка же типичная».
– Хватит нагнетать, – призвала она. И вдруг неожиданно для себя ляпнула: – Ты почему-то забыла, что на другом конце спектра те, кто отдает все. Аскеты. Монахи.
– Они не на другом конце, они отдельно. Потому что отдать все можно раз в жизни. А отбирать – постоянно.
– Акт и процесс, – пробормотала обладательница университетского диплома. И опомнилась: – Не уводи в сторону, иначе мы никогда из дома не выберемся. Сдаюсь. Я с тобой не буду разговаривать сама. Вдруг твоя депрессуха заразна.
– Боишься инфекции, занимайся профилактикой. Чаще дыши свежим воздухом, больше ходи пешком…
Девушки посмотрели друг на друга и расхохотались.
А через десять минут импульсивная Александрина криком кричала уже в прихожей:
– Это невыносимо! Ты правда хочешь вывалить на Садовую в нейлоновых дутиках и куртке из интернет-магазина? Будто на окраине с собакой в лесополосу намылилась.
– Я здесь живу. Внизу распрекрасный снег уже превратился в грязные лужи. Сверху валит, как одержимый. А куртка с капюшоном, непромокаемая, – меланхолично отбивалась Катя. – Из тебя собака никакая, твоя правда. Ни одно животное не бродит в таком виде – шпильки длиной десять сантиметров, юбка – двадцать. Приехала снимать мужиков и, если никто не клюнет, успеешь в метро до часу?
– Высотой, моралистка чертова.
– Что высотой?
– Каблук, блин! Каблук высотой, юбка длиной! И не надо пошлых намеков. Я тоже живу здесь, в сердце нашей необъятной родины. И у меня, шикарной, попросту нет синтетических лаптей и непромокаемой куртки. Есть длинное пальто, его я надену. И возьму зонт. Зонт, а не капюшон – признак цивилизации. Когда ты усвоишь, наконец? В этом сезоне у меня гвоздевые вещи – юбка и сапоги. Они отпадные, таких ни у кого нет. Поэтому весь гардероб скромненько обрамляет главное.
– Александрина, твой отпад из сэкондхенда.
– И что? Вещи были с бирками, их никто не носил. Винтаж.
– Слушай, жертва маркетинга, можно назвать тряпки, которые не распродались еще двадцать лет назад, всякими словами. Винтаж. Или лежалый товар. – Катя вдруг сообразила, что говорит не то, не так. Откуда у соседки деньги на брендовое новье? Закруглилась: – Извини, я действительно не сильна в моде. Итак, наша легенда: мы обе здесь живем, поужинали и вышли проветриться перед сном.
– Э, нет. Ты поужинала дома жареной картошкой и соленым огурцом. А я – в ресторанчике в Спиридоньевском – ризотто. Встретились на углу и решили пройтись вместе, – мстительно поправила