В шаге от пропасти. Геннадий Ананьев

ли до еды будущий проводник. Лучшим качеством в человеке Богусловский считал доброту и сейчас приглядывался, у кого из семиреченских казахов самое доброе лицо. Все казались ему одинаково достойными выбора.

      – Ну как, приглянулся кто? – полюбопытствовал Василий через какое-то время. – Позвать?

      – Не нужно, я сам, – ответил Богусловский и перешел, взяв свою почти полную чашку, к дружному рядку казахов. Те потеснились, освобождая Богусловскому место в центре, и заприглашали наперебой:

      – Жогара чикингиз…

      – Проходит перед…

      Сколько раз он слышал это традиционное приглашение казахов, которое уважительно произносилось у распахнутого полога юрты, сколько раз переполняло его чувство благодарности к доброму степному народу, ибо у злого и завистливого не может быть столь бескорыстного гостеприимства. Вот и теперь он с благодарностью опустился на траву в тесный ряд сердечно встретивших его людей. Помолчав немного, спросил:

      – Кто сможет проводить нас до Кегена? Горы не любят слепых котят…

      – Верно, – закивали казахи. – Ой как верно. – Затем заговорили между собой, определяя, кому ехать.

      Сообщил мнение всех старший по возрасту, лицо которого уже тронули бороздки времени:

      – Сакен поедет. Молодая жена скучает у него.

      Каждому из них хотелось воспользоваться счастливым случаем, чтобы побывать дома, но все добровольно уступили самому молодому. Не ведали они, что искренняя доброта их обернется великим испытанием для их товарища.

      Но кто и когда может определить, что станет с нами завтра? Знал бы где упасть – соломки бы постелил…

      Сакена, улыбчивого молодого мужчину, о которых говорят: в расцвете сил – не мучили предчувствия, как Богусловского. Он резво вел отряд по долине меж плантаций цветущего мака, не дикого, а взлелеянного ради терьяка окладистобородыми староверами или неприметными дунганами, осторожничал только тогда, когда предстояло пересечь горную речку, часами отыскивая броды, но стоило лишь чуточку распрямиться тропе, даже в ущельях пускал коня рысью. Он тоже не предполагал, что спешит не в объятия истосковавшейся по его ласкам жены, а на свидание со смертью…