Д. Аджемоглу и Д. Робинсон вводят категории «экстрактивных» и «инклюзивных» институтов, отмечая, что экстрактивные институты направлены преимущественно на снятие ренты и концентрацию ресурсов в руках элит или управляющих структур, а инклюзивные – на расширение социальных, политических и экономических свобод и горизонтальное перераспределение благ65. При этом обе группы авторов отмечают, что институты, будучи изначально результатом социального или политического выбора, в дальнейшем закрепляются ввиду неформальных правил, ценностей и поведенческих установок, становясь «культурой», которая поддерживает или, наоборот, сдерживает инновационное развитие.
Оставляя в стороне возможную критику построений этих авторов в части преувеличения роли западного пути развития, а также легкости их идеологической инструментализации, обратим внимание на безусловно важный интеллектуальный и концептуальный синтез. Поскольку различия между «социальными» порядками носят качественный характер, на практике получается, что формально совпадающие институты (рынок; собственность; суд; право; партии; парламент; банковское дело) в разных порядках будут играть разную роль. Как следствие, механическое внедрение и перенос институтов «открытого» порядка и «инклюзивных» институтов в общества, выстроенные по другой институциональной логике, вместо выхода на траекторию устойчивого развития будут приводить либо к искажению институтов, либо к социальной и политической дестабилизации самих обществ66. Фактически проблема перехода к институтам «открытого порядка» решается не за счет их механического копирования и переноса, а за счет развития и внедрения транзитных институтов, задача которых – обеспечить укоренение инноваций в обществе.
Говоря о критике концепций Д. Норта, Д. Аджемоглу, Д. Робинсона и др., следует отметить, что авторы по большому счету не дают четких ответов на вопрос о причине возникновения «открытых» и «закрытых» порядков и сводят различия между развитыми и развивающимися