Крутые склоны берега, которые летом казались неприступной стеной крепости, зимой предоставляли для подрастающего поколения самую большую радость. Обычно разношёрстно одетая ватага мелкоты от шести до двенадцати лет толпилась с санками у обрыва, подначивая друг друга и набираясь куражу. Наконец кто-то из тех, кто постарше, решался и подходил к самому краю склона, ставя санки так, что их изогнутые полозья нависали над пропастью. Он садился на деревянные досочки, а затем оглядывался на обступившую его вдруг притихшую на миг толпу. Теперь, чтобы ухнуть вниз, оставалось только упереться ногами в передок саней и, нагнувшись, переместить центр тяжести. Но душа требовала «высказаться» не меньше, чем напряжённое в ожидании тело.
Большинство неосознанно вспоминало знаменитое гагаринское «Поехали!», открывшее человеческий космос. Но некоторые, так и не найдя подходящего слова, вдруг просто взвизгивали и с криком «А-а!» резко подавались вперёд. Вниз ухали не только санки, но и сердца всех наблюдающих, не говоря уже о том, кто летел сейчас в пропасть по, казалось, вертикальной стене. Он почти вытягивался в струнку, не ощущая ногами передок саней, но это длилось лишь мгновение. Не успев даже прочувствовать прелесть свободного падения, человечек вдруг упирался валенками в переднюю планку санок и вжимался в лёгонькую санную конструкцию. И тут надо было успеть сгруппироваться и сесть вертикально. Вновь обретённая гравитация означала, что стена склона перешла в пологость берега. Но скорость была набрана такая, что санки пролетали, скользя по льду, неширокую речушку и далеко не сразу останавливались, въезжая на противоположный пологий бережок.
Все маленькие человечки, следящие сверху с остановившимся сердцем за этим действом, выдыхали спёртый в лёгких воздух и бросались к проторенной санной тропе. И нередко первой, а по факту второй у края обрыва оказывалась Лина. Она быстро ставила санки на край, прыгала на них и, не оглядываясь, тут же проваливалась в бездну. Этого бешеного восторга полёта ей не забыть никогда! А вскоре первой, маленькая и юркая, она стала и по факту, обгоняя по своим бойцовским качествам всех увальней-мальчишек.
Конечно, эта забава осталась самым ярким воспоминанием из её раннего детства. Но и она, и лазание по заборам и железнодорожным путям однажды летом вдруг показались ей совершенно неинтересными и далёкими. Случилось это на речке, где они бегали опять всей толпой, когда она заметила взгляд соседского мальчишки Саньки, ссылаемого московскими родителями на летние каникулы из столицы в деревню к бабушке, на её грудь. Вернее, она тогда и понятия не имела о том, что такое женская грудь, хотя, конечно, видела её у взрослых тёть. И ходила купаться до двенадцати лет в одних белых трусиках, в то время как все её ровесницы уже давно носили цветные