Хорошая наука кажется совпадающей с открытием конкретного явления, которое и есть очевидная причина происхождения языка. Но это представление, как ни странно, может подтолкнуть исследователя, отвергающего традиции классической философии, к попаданию в объятия плохой философии.
В качестве примера можно привести суждение, как бы «научно» фиксирующее реальный процесс: «В процессе онтогенеза (не только у детей, но и у взрослых) язык как бы блуждает по коре, выбирая… где ему “угнездиться”»17. В этих «научных» категориях язык предстает как субъект, самостоятельно принимающий решения о своем пространственном местонахождении. Характеристика его перемещения («как бы блуждает») допускает, что субъект не совсем точно ориентируется в обстоятельствах и действует методом проб и ошибок, выбирая свое местонахождение.
Таким образом радикальный подход, снисходительно относящийся к традициям философии, вынужден следовать своей крайне примитивной, если не сказать, убогой «философии».
Высказывались суждения, согласно которым для возникновения языка важное значение имеет асимметрия мозга. Но асимметрия мозга обнаруживается у самых разных животных18 – у млекопитающих, птиц и земноводных.
Считается, что огромное значение для понимания происхождения языка имеет обнаружение «зеркальных нейронов», которые сыграли важную роль в формировании поведенческого подражания, что помогло формироваться и звуковому подражанию. Но это не решение проблемы происхождения языка, поскольку речь идет о подражании уже существующему языку, происхождение которого и следовало бы объяснить.
Перспективным представляется путь, ведущий от естественных способностей развитых животных, таких как дельфины и приматы, к человеческим свойствам. Имеется в виду, что процесс совершенствования механизмов манипуляции с различными предметами влечет за собой развитие мышления, которое может получать свою внешнюю реализацию в формах звука. Разве это не праязык, который в процессе естественного