…Накануне приехал ко мне Григорий и кричит уже из передней:
– Алехан, хватит спать! Поехали к Дунайке семёновцев подымать!
– «Алехан» моё прозвание было, а «Дунайка» – брата Фёдора, который по-прежнему в Семеновском полку служил, – пояснил граф.
Мой Ерофеич ему говорит:
– А ты бы ещё погромче кричал, Григорий Григорьевич, не то не все тебя услышат! Горяч ты больно, а на горячих воду возят.
– Душа горит, оттого и горяч, – отвечает Григорий. – Эй, Алехан, вставай! Ей-богу, пора начинать!..
Поехали мы в Семёновский полк. В казармах нас встретил Фёдор, весь как на иголках, и тоже кричит с порога:
– Где вы пропадаете?! У нас тут такое творится, пойдёмте скорее!
Заходим в казарму, там офицеров куча, и, несмотря на утренний час, многие уже хмельные. При виде Григория как завопят:
– Орлов! Орлов приехал! Виват Григорию Орлову! – очень его в гвардии любили, боготворили прямо-таки.
– Здорово, братцы! – отвечает он. – Ну что, постоим за императрицу Екатерину?! Медлить больше нельзя: император заявил, что собирается развестись с нею, чтобы жениться на Лизке Воронцовой. Более того, он в присутствии двора, дипломатов и иностранных принцев крикнул императрице через весь стол: «Дура!»; она даже заплакала. Он так разошёлся, что хотел её тут же арестовать, однако дядя императрицы, принц Готторпский, не позволил. Сейчас она одна в Петергофе пребывает и не знает, чего дальше от императора ждать…
К. Христинек. Граф Алексей Бобринский, сын Григория Орлова и Екатерины II
– Да какой он нам император, прихвостень немецкий! – кричат гвардейцы. – Хватит, натерпелись!.. К оружию, ребята! Преображенцы и измайловцы нас поддержат!
– Постойте, братцы! – утихомириваю я их. – Преображенцы выступить готовы, и измайловцы с нами, но выждем ещё день. Завтра всё порешим.
– Чего ждать-то?! Пока нас всех арестуют?! – возмутились они. – Не слушайте Алексея Орлова, слушайте Григория!
– Погодите, дайте досказать, – не сдаюсь я. – Завтра император со всем двором из Ораниенбаума в Петергоф переедет, чтобы там отпраздновать Петров день. Случай удобный – пусть он там себе празднует, а мы императрицу в Петербург вывезем и самодержавной правительницей объявим. Вот и останется наш немец без короны – голыми руками потом его возьмём.
– Алексей дело говорит. Один день уже ничего не решит, – поддержал меня Григорий. – Завтра, так завтра… Виват императрице Екатерине Алексеевне!
– Виват! Виват! – пуще прежнего закричали семёновцы.
Долго уговаривать их, как видите, не пришлось…
Вышли мы из казармы, Фёдор меня спрашивает:
– А Екатерина знает, что мы затеяли? Согласная она?
– Как ей согласной