С одной стороны, в публицистике современная трактовка понятия «черкесский вопрос» прямо отождествляется с «трагическими проблемами черкесского народа», которые носят исторически заданный объективный характер. Они восходят к Кавказской войне и с тех пор так и остались неразрешенными. Их суть в том, что «Страна адыгов – Черкесия – исчезла с карты мира, а черкесский народ подвергся геноциду со стороны Российского государства и был изгнан с исторической Родины, потеряв население и большую часть территории». Соответственно, под «справедливым решением черкесского вопроса понимается реализация гарантированного международным правом естественного права адыгов жить на своей земле единой нацией» [Кеш, 2011; Темиров, 2011].
С другой стороны, отдельные аспекты рассматриваемого «вопроса», особенно тема геноцида, в связи с сочинской Олимпиадой рассматриваются как антироссийский политический проект радикального крыла черкесских национальных организаций и внешних сил, враждебных России, проект, не имеющий под собой объективных исторических оснований [Зимние… 2011]. Указывается также, что хотя термин «черкесский вопрос» стал получать большое распространение и обрел, таким образом, некую легитимность, на самом деле подавляющая часть адыгейцев, кабардинцев и черкесов не рассматривают в качестве «самого актуального для их жизни требования признание геноцида адыгов, переселения на российский Кавказ иностранцев кавказского происхождения… Актуальным содержание “черкесского вопроса” является преимущественно для этнических антрепренеров, активистов и этноидеологов, концентрирующихся в основном в этнических организациях или вокруг них» [Цветков].
Так существует ли «черкесский вопрос» объективно? О «вопросе» в общественно-политической жизни принято говорить в тех случаях, когда статус (положение, ситуация) некоего объекта или субъекта отношений является в данной их системе формально неопределенным, неустойчивым и / или спорным. Помимо объекта или субъекта, составляющего собственно его предмет, в эту систему отношений вовлечено, как правило, еще несколько участников. Неопределенность / неустойчивость ситуации составляют необходимое, но недостаточное условие возникновения того или иного «вопроса». Если status quo никем не оспаривается, «вопроса» нет. Он превращается в реальность, когда кто-нибудь из акторов «ставит» его, вводя в политическое пространство. Там он остается до тех пор, пока для каждого из участников одностороннее его