– Не объясните ли мне эту закономерность: почему везде, где появляется женщина из рода Аверли, льётся мужская кровь?
Я метнула разъяренный взгляд на короля, но к моему удивлению, за меня вступился Томас:
– За лучших женщин не стыдно и жизнь отдать.
– Пройдя столько боёв, господин Ковальджи, Вы должны были бы уже выучить, что лучшие женщины никогда не заставят Вас отдать свою жизнь.
– Я не боюсь расстаться с жизнью за благую цель, Ваше высочество.
Глаза Эргона наполнились гневом, а я с восхищением смотрела на Томаса, который взял удар на себя, отвлекая внимание короля от меня этим диалогом.
– Не смешите засовывать голову в петлю, сэр Томас, – подала голос Тахира, – в мирное время от вас не требуется геройство, лишь преданность.
Вард, ещё приближаясь к нам, напомнила мне пантеру, подбирающуюся к жертве перед прыжком. Она двигалась с кошачьей грацией и обладала великолепной фигурой. Я понимала, почему Эргон предпочитал её остальным девушкам в зале: черные волосы, песочного цвета кожа, полные губы и насквозь прожигающие черные глаза, она была настоящей красавицей, вот только всё это портило высокомерное выражение лица, словно она ежесекундно испытывала непреодолимое отвращение перед обществом, в котором находилась.
– Ваша правда, леди Вард, – поклонившись, признал Томас. – Гвендолин, это одна из моих любимых мелодий, не согласитесь ли Вы стать моей партнершей?
– С большим удовольствием, сэр Томас!
Не встретив сопротивления, к моему облегчению, мы вновь оказались в вихре танца.
– А почему король не пригласил леди Вард? – удивилась я, видя, что никто из них не последовал за нами.
– Его Высочество никогда не танцует.
– Понятно, только мечом махать и умеет, настоящий варвар.
– Гвендолин!
Мы переглянулись и дружно засмеялись, отпуская всё скопившееся напряжение.
– В Вас абсолютно точно нет страха ни перед чем. Но мне это нравится.
Весь оставшийся вечер мы с Томасом практически не расставились, он знакомил меня с наследниками семей, о которых я слышала до этого только по рассказам Таши, я впервые за долгое время хорошо проводила вечер и в этом была только заслуга Ковальджи. Когда пришло время завершения торжества, моё настроение резко упало, я понимала, что мы с Томасом вряд ли увидимся в ближайшее время.
– Гвендолин, – он слегка приподнял мою опущенную голову за подбородок, – я найду способ как вызволить тебя отсюда, даю слово.
Я ничего не сказала, но посмотрела на него с такой надеждой, что он вдруг сделал шаг, наклоняясь, но резко отпрянул, увидев что-то за моей спиной.
– Прощайте, Гвендолин. – с этими словами он сухо поцеловал мне руку и покинул залу.
Обернувшись в поисках того, что спугнуло Томаса, меня накрыло волной ледяного ужаса. Привалившись к стене со скрещенными руками, Эргон наблюдал за покидающими его дом гостями.
Сделав