Сточные воды наполнили мои ботинки. Я еще не знал, что порвал новые брюки от «Флетчера Джонса», но чувствовал, что ободрал голень и ладонь. Сосед полз дальше вдоль стока, волоча за собой мешок. Там он сел, скрестив ноги под фонарем, и кровь капала с его бриолина.
– Ну же, – сказал я. – Я доведу вас до дома.
– Никакого дома, – ответил он. – Слушайте. Сначала я думал, что продам его Хэллорену. Это было прошлым вечером.
Он бы не сдвинулся, что бы я ни делал. Наконец мы уселись вместе, скрестили ноги в стоке. Дождь все шел. Я узнал, что Хэллорен был идеальной перспективой во всех смыслах: обладал не только доходом, но и известной страстью к последним моделям. Однако строитель-пижон был выше шести футов росту, и в результате, когда он втиснулся на сиденье водителя, его «крупная башка» торчала над лобовым стеклом.
Приятели немилосердно освистали его из темного пролета паба.
– Втяни голову, – кричали они. И: – Втяни локоть.
Но ни голову, ни локоть нельзя было втянуть в автомобиль, а колени клиента согнулись под приборной панелью и терлись о руль. («Я вам не акробат», – сказал он.) Он не умел с легкостью переключать передачи, но в то же время любил читать «Вилз» и «Модерн Мотор»[34] и не мог отказать себе в шансе дать легендарному двигателю волю на дороге.
Увы, на настоящем испытании ему не хватало слуха и чуткости вести без синхронизатора, и приятели-выпивохи подбадривали его всякий раз, как он вымучивал стон из коробки передач. Ни сделки, ни продажи, ни удачи, и Бобс должен был ехать домой к своей миссус на автомобиле, который он не мог с легкостью объяснить.
– Прошлой ночью, – сказал он, – я разбился и сгорел.
По глупости я попросил его объяснить. И он продолжил рассказ о том дне, пока даже я не потерял терпение и не подпер его дворовым забором. Дал ему свой платок стереть кровь.
Потом он занялся сбором того, что высыпалось у него из мешка:
– Сосновые шишки, – объяснил он. – Ими лучше всего разжигать огонь.
Я выровнял переднее колесо, и вместе мы пошли, оба промокшие до нитки: я вел велосипед, а он позади тащил свои шишки.
Миссис Бобс, должно быть, услышала, как заскрипели ворота. Она встретила нас красноглазая, заплаканная, в домашнем халате. Дети были перепуганы, мальчик выл в тоске, а бледная дочь утешала мать, которая, похоже, уверилась, несмотря на все доказательства, что она теперь мать двоих сирот.
Мое присутствие не уняло вдовье горе. Она усадила мужа на кухонный стул.
– Невозможно, – сказал он.
– Да. – Она омыла его рану и помазала ее красным бальзамом и желтой настойкой и встала перед ним на колени. – Мой милый маленький Коротышка, что они сделали? Что случилось с машиной?
Только потом она увидела мешок и пнула его своей тапочкой.
– Что это?
– Сосновые шишки, – сказал он. – Для камина. Если я могу это, то смогу делать все.
– У