Книжные мегасмыслы вносили в духовную жизнь человека моменты целостности. СМИ порождают условно-игровую мегасреду, в которой множество поступков, артефактов, мыслей избыточно и образует рыхлое, калейдоскопическое, неустойчивое единство. В информационной среде знак, символ преобладают над реальностью. В такой среде человек не может устойчиво самоопределиться (4). То, что мы часто видим в общественном транспорте людей, уткнувшихся в книгу, газету, кроссворд, не указывает на «овладевающего знаниями человека». Скорее это способ защиты от распада личности под воздействием новой знаковой среды.
«Основная “призывная” лексема посткнижной культуры − “оторваться”, − фактически означает формулировку “прикольно-шутовского” архетипа, являющегося вариацией национального архетипа “ухода” и раскола», − утверждает Шугуров. Современная гиперинформационная реальность не сближает, а разводит жизнь и культуру, человека и реальность. «Совмещение массового недоверия и очарованности, сакрального отношения к массиву власти – то новое, что привнесла современная политическая и социокультурная ситуация» (6, с. 108).
Произошло «переструктурирование как бытия в России, так и отношений между человеком и властью, на основе некоего нового парадоксального социокода» (6, с. 108). Очевидно, что виртуальная культура не может служить мобилизующим фактором в деле модернизации российского общества, его поворота к парадигме «общества знания», иначе это означало бы возвращение к канонам книжной культуры.
Виртуальная массовая культура, продуцируемая СМИ, создает «картину мира», нацеленную не на мобилизацию и критическое освоение идущих с Запада «сообщений» (messages), упакованных в новейшие технологии, а на их нерефлексивное потребление. Переход от императива «долженствования» сложившейся культуры к функционированию «смотря по обстоятельствам» ведет к тому, что личность превращается в функцию сложившейся ситуации. Ощущение же внутренней неустойчивости создает импульс кумиротворения, т.е. соотнесения себя с наиболее «выпуклыми» виртуальными образами.
Шугуров различает личность и эмпирического индивида, первая осуществляет «прямую идентичность», второй – «косвенно-бриколажную». Тем самым формируется двойное сознание российского человека. Суть происходящих изменений – в «самой невозможности устойчивого, ответственного, самотождественного субъекта в пространстве культуры, “расхолаживание” преобладает над мобилизацией. В ходе социализации под влиянием СМИ субъект становится не “кем-то”, а занимается прямым репродуцированием “себя такового”, присутствующего в складках виртуализированной среды масскульта, а оттого политически не определившегося, социально детерриторизованного и маргинализированного, “желающего” свои желания» (6, с. 110). Иначе говоря, новая экология культурного бытия (т.е. новый проект культуры, создаваемый СМИ)