– Мне действительно хотелось бы лучше узнать тебя. Расскажешь?
– Что бы вы хотели услышать?
– О том времени, когда ты впервые узнала о своем даре. Как это было.
Я пожала плечами.
– Не помню… Сейчас мне кажется, что всегда о нем знала. Это ведь было так естественно – уметь чувствовать и понимать родителей без слов… Что вас так удивило?
– То, что ты помнишь своих родителей. Тебя забрали, когда тебе было… шесть?
– Да.
– Большинство переживших в этом возрасте травмирующую разлуку с родителями предпочитают вытеснять свои воспоминания о них. Твои отец и мать тоже были… несвободными?
Скрестила руки на груди.
– Вы спрашиваете, но я вижу, что вам и так известен ответ. Нет, они были свободными людьми. Довольны?
– Ты сейчас злишься?
– Вам показать?
– Нет-нет, – поспешно ответила Кронберг, вспомнив о моей способности к обратной эмпатии. – Я спрашиваю не для того, чтобы обидеть тебя. Просто детские воспоминания очень важны. Впервые имя рабыни Эрики всплывает на невольничьем рынке на одной из планет сектора Трейда, но по тем документам, что скачал Юрий в поместье Нибеля, мы знаем, что тот тоже интересовался твоей семьей. Ты знала об этом?
– Да. Он говорил. Была небольшая вероятность, что кто-то из моей семьи тоже получил дар. Но ему пришлось разочароваться. Тогда он сообщил, что у них все в порядке. Денег за меня хватило, чтобы вылезти из бедности и наладить жизнь.
Кронберг тут же ухватилась за это.
– Тебя не украли и не отобрали силой, а продали собственные родители. Наверное, ты обижена на них?
– Давно уже нет, – почти честно, – тем более не на мать.
– Расскажи о ней.
Доктор Кронберг хотела вывернуть мою душу. Узнать уязвимые точки. Конечно, я могла бы молчать и упираться. Я так и делала когда-то раньше. Но закончилось тем, что ко мне начинали применять все более и более сильнодействующие средства: гипноз, нейролептики… Возможно, Кронберг так бы не поступила, но ей вполне хватало упорства замучить меня одними разговорами. Лучше было кинуть ей кость, рассказать о том, что давным-давно отболело и уже не тревожило.
– Я не так много запомнила. Многие вещи о ней смогла понять, лишь став взрослой. Она была из маленькой этнической общины на Деймосе, планете сектора Ноа. Община была православно-греческой, почти не пускающей чужаков.
– Тебе это рассказали позже?
– В детстве я часто путала общий язык с греческим. Поэтому, когда я выросла и попыталась что-то узнать о матери, искала место, где все еще говорят на греческом языке. Конечно, не сама. Мне помогла одна из служанок, поискав в сети. Но… забрали меня не из этой колонии. Очевидно, мама сама покинула общину и переселилась в сектор Трейда, где и познакомилась с моим отцом. Я помню, что место, где я жила в детстве, напоминало мне огромный муравейник – так много людей… Странно, тогда