Птица в клетке. Таис Сотер

снова глотнул вина и тут же перевел разговор: – Откуда у тебя на лице синяк?

      – Ваш сын сегодня ударил меня.

      – Ударил слабый шестилетний ребенок, и у тебя уже синяк на лице? Ты действительно очень хрупкая, птичка, – усмехнулся Альге. – Расскажи, что произошло.

      – Вы не знаете, мой господин?

      – Я был занят, а до записи руки пока не дошли. Тем более не все можно увидеть на камерах, не так ли?

      Стараясь не торопиться, я как можно более подробно и нейтрально описала ему, что произошло между мной и его сыном. Но, видимо, недостаточно нейтрально.

      – Ты надулась и сердишься на Замира. Обиделась на шестилетку? – поддел меня правитель.

      – Я не виновата в том, что глупый мальчишка проиграл! – Возмущение все же прорвалось в моем голосе. Я испуганно закрыла рот ладонью и вскочила, низко кланяясь: – Господин, простите. Я не хотела так говорить…

      Император махнул рукой, явно забавляясь, и холод словно отступил, обнажив легкую рябь чувств.

      – Садись… Я не злюсь на тебя. Ты сама порой как ребенок – но тем вернее, больше шансов поладить с Замиром. Скажи лучше: ты понимаешь, что легко отделалась? Я думаю, ты все еще помнишь вашу первую встречу… и чем она для тебя закончилась. И кстати, мы до сих пор не знаем точно, почему умер мой прошлый эспер.

      Я затихла, осознав, что, даже если бы Замир ударил меня не рукой, а палкой, это все равно было бы лучше, чем полностью выжженные мозги.

      – Получается, юный господин пожалел меня?

      – Сдержался, хотя и был в тот момент сильно увлечен игрой. Это хорошо. Значит он, пусть пока и бессознательно, расположен к тебе. С Леном этого так и не произошло.

      – Но почему? – вслух удивилась я. – Чем я так отличаюсь от вашего прежнего эспера?

      – Во-первых, у тебя дар сильнее, чем у него, и ты владеешь обратной эмпатией.

      – Ваш сын поставил блок. Едва ли я способна донести до него хоть что-нибудь.

      – Практика показывает обратное, и я склонен верить в этом доктору Кронберг: от обратной эмпатии нет полной защиты. Даже когда ты контролируешь свои чувства, то все равно ощущаешься на физическом уровне совсем иначе, чем другие люди. С тобой… тепло. И Цехель об этом говорил, хотя уж он-то и вовсе должен быть не подвержен обаянию эмпатов. Думаю, мой сын тоже почувствовал это.

      Я повела плечами, не понимая, как реагировать на его слова. Тепло? Пусть, но все же не в моих силах растопить холод моего господина.

      – А во-вторых? – Решила перевести разговор. – Вы сказали, что я еще чем-то отличаюсь от Лена.