– Я над этим работаю. – Ник улыбнулся, надеясь, что её это успокоит.
– Будь аккуратней, Никита, прошу.
Она открыла дверь и вышла, не оглядываясь. И только когда Ник услышал двойной оборот ключей в замке, прошептал: «Буду».
Про себя он впоследствии забыл добавить «ПОТОМ», но сейчас его некому было осудить, а перед собой нет смысла хорохориться. Ник чувствовал себя разобранным, каждая деталь его тела отваливалась при попытке пошевелиться. Ничего другого ожидать не приходилось, он практически целый день не пил таблетки, и не заглушал остальные приступы алкоголем. Сейчас чертовски хотелось выпить, и закинуться колёсами. Но в магазин идти было поздно, с его-то скоростями, а баночка с заветными пилюлями стояла в зале, удивительно, как это мама её сразу не спустила в унитаз, найдя сына в том состоянии, которое он про себя считал «естественным». Не хитрые вычисления подсказывали, что до дивана расстояние меньше, чем до продуктового. За остальным выберется завтра, в конце концов – он же обещал.
Его ломало сильнее, чем он представлял, и даже привычные перемещения выкручивали ему суставы от боли. Обычно, во время таких родительских визитов он улучал возможность, для обновления собственного состояния, но сегодня мама была много дольше обычного, и постоянно рядом с ним. В итоге его отпустило и теперь выкручивало наизнанку, хуже демонических девственниц в «Изгоняющем дьявола».
Ник добрался до зала и банки с лекарствами, плохо контролируемые, трясущиеся руки несколько раз пытались сорвать крышечку. Наконец таблетки оказались на ладони. Он же обещал не злоупотреблять, быть сдержаннее, и не как утром. Сейчас он почти трезв, в отличие от более раннего медикаментозного приёма, и не смешивает их с алкоголем, а это уже дает ему бонус. Пять таблеток отправились в рот. Ник оправдывал себя и тем, что в этот раз он их запил.
Накрывало его постепенно. Сначала отпустило ноги, они стали мягкими и податливыми, как воздушные шарики наполненные водой, слегка отёкшие, но это из-за нарушенного кровообращения. Потом пальцы на руках превратились в маленькие пивные сосиски. Он даже пытался из грызть, но нервные окончания окончательно притупились. Его забавлял этот словесный оксюморон. Когда эффект дошёл до головы, его тут же потянуло в сон. Картинка на экране телевизора стала расплываться, Ник размазывал её, будто художник – краски по чистому холсту, и цвета растекались по всей комнате. Все плыло и кружилось, ему уже не хватало амплитуды вращения шеей, чтобы не упустить, куда ещё затечёт, созданная им радуга-река. Глаза закрывались, отрезая его от этой «виртуальной» реальности, чтобы сон мог зажечься извечным клеймом под его ресницами.
Его снова преследовали воспоминания счастливые и беззаботные. Они настолько граничили, в своей осязаемости, с реальностью, что Нику все время казалось, что это взрослая жизнь – ужасный кошмар, а он до сих пор весёлый мальчуган, спешащий на тренировки к маме. В эту ночь история