– Будешь, только для этого нужно работать и стараться на тренировках больше всех, и во время ложиться спать и хорошо учиться! – она лукавила, как и любой родитель, нашедший способ мотивации для собственного чада.
– Ты бы ещё сказала, что кашу нужно есть и не смотреть телевизор после девяти вечера, мам, я же не маленький – уже.
– Уверена, папа с тобой не согласится, а вот меня он поддержит на сто процентов.
– Это только потому, что ты его жена!
Они смотрели друг на друга и улыбались, обиды были забыты, а пролитые слёзы давно высохли. Это было яркое детское воспоминание, которое должно было напоминать о том, за что Ник так полюбил эту игру, как пришёл в спорт и с чего начинался его путь. Но сейчас это играло с ним слишком злую шутку.
…
Каждый раз он просыпался в поту, как от кошмара, хотя на самом деле организм просто пытался вывести из себя всю ту дрянь, что переваривал накануне. Ник ненавидел этот сон, как ненавидел сейчас всё, что связывало его с приходом в большой спорт. И больше всего он бесился от того, что каждый раз, испытывая это невероятное чувство, после победного броска, ему приходилось просыпаться, осознавая, что такого с ним больше не будет.
Ник пытался встать, но свинцовая голова начинала бешено вращаться, стоило ему оторвать её от подушки. Нужно было опохмелиться. Он потянулся рукой, шаря вдоль дивана, и припоминая в какой из бутылок, оставалось вчера хоть немного выпивки. Нашёл остатки безымянной водки и тут же осушил чекушку. Натощак жидкость обжигала горло и пищевод, вкус был отвратительный, с примесью нечищеных зубов и остатков рвотных масс на губах. Реакция не заставила себя долго ждать, и организм отправил всю порцию яда обратно вперемешку с кусочками подобия вчерашнего ужина и желудочным соком.
«И плевать! Служанка уберёт!»:подумал Ник, сплёвывая на ковёр. В голове немного прояснялось, но не потому что он опохмелился. Ему не хотелось вставать, телевизор о чём-то шумел на заднем плане, всё тело ломило от постоянных попоек, виски пульсировали привычной болью, в конечностях наливался навязчивый зуд, успокоить который можно было лишь порцией обезболивающих. Ник закинул две таблетки медленно их пережёвывая, он даже не ходил за водой, чтобы запить. Становилось легче, но покалывание не исчезало, тогда добавив ещё столько же, ему подумалось, что надо намекнуть доктору поменять лекарства на более сильные или увеличить дозировку. Из тягостных наркоманских раздумий его вывел дверной звонок. Тот продолжал бренчать, разрывая испорченные динамики, но Ник не шелохнулся, да и зачем? Все кто мог к нему сейчас прийти имели свои ключи, а остальных он не желал видеть, да и вряд ли они настолько бы искали с ним встречи. Послышалось скрежетание в замке, кто бы там ни был, он входил в список, имевших доступ в его жилище. Дверь отворилась, в темноте коридора было не разглядеть лица, а фигуру скрывала дутая зимняя куртка. Только пакеты из супермаркета