Устав ждать сына и на обед, Эмма Митчелл, прибрали все с полки для обеда, и прошла в подвижный коридор и предстала перед комнатой сына, в которой, тем не менее, никого не оказалось. Подумав, что вышел к другу, где и пообедает, она успокоилась. В последнее время Хисп все чаще пропадал у друга, фанатика науки и вообще чокнутого, бредящего манией своего высокого предназначения для блага человечества. Лично зная родителей Шерлока, друга сына, она не волновалась за то, будет ли покормлен Хисп у них, скорее ее больше тяготила атмосфера в этом семействе. И тут даже не в яростном атеизме Эсперсонов было дело. Просто они были какие-то не такие как все. И словно два минуса, дали не плюс, а еще более странный минус в виде такого же странного Шерлока, названного дивным именем.
Эмигранты Эсперсоны, прибывшие из северных частей Содружества (чего им там не сиделось? Говорят там хорошо) поселились в соседнем квартале, и сразу стали чуть ли не центром, рассадником всех духовных пакостей в этом бедном районе. Злые языки, коих везде предостаточно, сыпали словами, что еще немного и этот квартал постигнет участь Содома. И не важно, добавляли они, что тот погиб по другой причине, – дела, происходящие у «нас» тоже весьма тяжки. Нет, они не пропагандировали, внушая своих ценностей, просто жили в соответствии с ними, – но этого, как и в случае с другими заразными дурными примерами, оказалось достаточно, отчего все «новинки» тут же схватывались и передавались другим, особенно детям. В их пустые еще души мигом вливалась вся пагуба такого воздействия, оставаясь там надолго, смешиваясь с тем полезным и добрым, что пытались привить «нормальные» родители и учителя. И нужно было постараться, чтобы вкус от осадка, смешанного с чистой квинтэссенцией несколько тысячелетнего развития человечества, не давал о себе знать. Одним из таких павших от чар пришлого семейства и считала Эмма своего сына Хиспа. И как ни укоряла себя Эмма Эсперсон, что ничего в этом мальчике Шерлоке нет, ведь даже слова дурного она от него не слышала, все равно навеянный обществом страх сидел глубоко внутри. Муж Эммы, Сэм Митчелл, вовсе не обращал внимания на такие мелочи, ему важно было прокормить семью, и как это делалось, его не особо касалось – зарабатывал то тут, то там, иногда случайно. Он любил говорить – при голоде все средства хороши. В силу этого, некий жалкий атеизм и страшное богохульство соседей его не возмущала. Более того, он просто не замечал его.
Когда сын не явился и на ужин, начались вкрадываться мелким шажком подозрения, усилившиеся на третью синюю таблицу времени не появления сына дома. Не выдержав, пропуская работу, что могло стоить