После этого Федор впал в тяжелейшую депрессию. Ирина, последние лет шесть успешно осваивавшая профессию домохозяйки, для прокормления семьи устроилась сразу на две работы. Федор же сначала просто сидел дома, целыми днями играя в одну и ту же компьютерную игру. Потом начал пить.
Странно, но поначалу Ирину такой тихий мужнин «депрессняк» не то чтоб устраивал, но и не сильно раздражал. Может быть, у нее банально не хватало времени на то, чтобы заметить, что происходит с мужем. Она была слишком занята на двух своих работах, на которых быстро преуспела. А может быть, понимала, как тяжело Федор переживает крах целого десятилетия своей жизни. Но в один прекрасный момент Ирина или заметила, или ей надоело понимать. А скорее всего, она осознала, что меньше чем за год из домашней наседки она стала вроде как бизнес-леди, пусть и невысокого пока пошиба. Но уж главой семьи с материальной точки зрения – определенно. И устроила Федору форменный разгром. Она кричала, что выходила за сильного, уверенного в себе мужчину, а не за безвольного тряпку и алкоголика. Что хватит сидеть сиднем дома и заливаться водкой. Что если не хватило ума удержать собственный бизнес, надо идти, как она, на зарплату. И что если он сам не в состоянии найти себе более-менее приличную работу, то за него это сделает она.
Одновременно пораженный, что и в каких тонах он слышит от супруги, но и радуясь тому, что его эдак вот тряхнули, Федор с водкой сразу же завязал. Но, продолжая пока вынужденно сидеть дома наедине с любимым компьютером, Федор неожиданно для себя начал… писать. У него еще со школы было все в порядке с русским языком, он много и жадно читал, а его сочинения на всех конкурсах неизменно занимали первые места. Он даже подумывал о том, чтобы по окончании школы податься куда-нибудь в литературный, но консервативные предки восприняли эту идею в штыки и отправили отпрыска по папиной стезе, в строительный. По окончании вуза последовала обязательная в те годы двухгодичная лейтенантская служба,