– Я тоже думаю, не стоит зря испытывать долготерпение природы, людей и начальства в том числе. Лучше вылететь на день раньше, чем на час позже. Одним словом, когда?
Григорий внимательно посмотрел на Северова и хитро улыбнулся.
– Человек, планировавший революцию в России, в ответ на вопрос о дате начала восстания сказал так: «Сегодня рано, послезавтра поздно». Воспользуемся и мы его формулировкой.
– Я даже знаю его имя.
– Тем более.
Ровно в семь часов тридцать минут утра следующего дня, скрипя деревянными ступеньками, в дом поднялся сухопарый, казавшийся высоким из-за своей худобы сотрудник спецлаборатории. В руках у него был старый, но прекрасно справившийся с испытанием временем медицинский саквояж, точно такой, какие носили с собой все врачи до революции, посещавшие больных на дому. Но в отличие от тех, прежних врачей, доктор сразу перешел к делу: открыл свой антикварный саквояж, замыкавшийся двумя медными замками, и извлек из него несколько изящных металлических цилиндров с завинчивающимися металлическими пробками.
– Вот в этом металлическом контейнере четыре дозы препарата цианистого ряда, разработанные нашей лабораторией. После применения его почти невозможно обнаружить в организме. Я сказал «почти» с учетом высокоразвитой фармакологической индустрии у противника. Но и этот фактор ограничен во времени: если в течение часа он не будет выявлен, то превратится в обычные соли, которые с течением жизни откладываются, к сожалению, на моих и ваших суставах. Содержимое же другого цилиндра способно отключить человека на какой-то период от активной жизни, а вот этот, напротив, сделает объект в десятки раз болтливее, нежели любой алкоголь.
В предлагаемом списке было девять наименований, Генрих одобрил лишь первые два. Доктор, как опытный лавочник, долго превозносил Северова за столь мудро сделанный им выбор, но не удержался, однако, от того, чтобы не прийти в восторг от первой капсулы, в создании которой он, видимо, принимал непосредственное участие.
– Поверьте, с одной стороны, это страшная бомба, необходимая нам всем в военное время, с другой – величайшее открытие, которое будет увенчано Нобелем сразу после окончания войны.
Северов засомневался, но тут же был поставлен на место.
– Не удивляйтесь, молодой человек, сам Нобель приобрел впервые всемирную известность не учреждением посмертной премии, а еще при жизни изобретением динамита – взрывчатки, которая во много раз разрушительнее, чем порох.
Еще до обеда подъехали сначала шифровальщик, а чуть позже и радист. Оба были знакомы с Северовым, но теперь повели себя по-разному. Первый передал Северову новый шифровальный блокнот почти без комментариев и тут же удалился. Радист оказался куда разговорчивее, а главное, значительно душевнее своего коллеги. Как все влюбленные в