Когда родился Иван, царь Василий на радостях снял опалу с ряда приближённых и выпустил их из заточения. Была роздана большая сумма денег на милостыни. Повод был, действительно, великий – немолодой царь опасался скончаться бездетным, что могло привести к смуте. И вот теперь Василий имел наследника – пока небольшую (даже в прямом смысле слова), но всё же хоть какую-то гарантию того, что стабильность будет обеспечена.
О Елене Глинской мы имеем немного достоверных сведений, но то, что она была умна, властна, образованна, а при этом очень хороша собой, мы знаем. И как историческая фигура она может оцениваться нами положительно.
В октябре 1533 года Василий тяжело расхворался после его любимой звериной охоты под Волоколамском и много обсуждал со своими ближними советниками возможные перспективы того или иного варианта занятия престола после его смерти. Законному наследнику было всего три года, зато у него было два вполне взрослых и опытных дяди, в том числе – Юрий Иванович, удельный князь дмитровский, который мог составить малолетнему сыну Василия конкуренцию. Дяде Юрию было уже пятьдесят три года. Таким образом двух вероятных претендентов на престол разделяло ровно полвека.
Чувствуя приближение кончины, Василий заставил Юрия Ивановича и второго брата – Андрея Ивановича, удельного старицкого князя, целовать крест на том, что они не будут оспаривать престол у Ивана. Своими душеприказчиками, которым он вверял судьбу государства и своих сыновей, Василий III назначил князя Михаила Львовича Глинского-Дородного, ближнего боярина Михаила Юрьевича Захарьина и своего «серого кардинала» Ивана Юрьевича Шигону-Поджогина (Шпигона-Поджогина). Особая роль советника Елены – будущей регентши, отводилась также князю и боярину Василию Васильевичу Шуйскому.
Впрочем, выше приведён лишь один из принятых в историографии вариантов. При этом разные летописи (Псковская первая, Софийская первая и т.д.) и разные историки дают и другие варианты. Так, считают, что в силу малолетства будущего государя создавался Регентский (опекунский) совет, но кто-то выдвигает предположение о «двойной опеке» – Боярская дума должна была опекать государя, а великую княгиню должны были «охранять» её дядя Михаил Глинский, боярин Захарьин и дворецкий Шигона-Поджогин. Кто-то – как А. А. Зимин например, уверен, что Василий назначил при сыне Иване лишь двух опекунов: князей Михаила Глинского и Дмитрия Бельского.
Эти разночтения лишний раз убеждают в том, что при рассмотрении тех давних эпох не всегда можно полагаться даже на летописи, но всегда – на логический анализ. А он убеждает, что государственный «пасьянс» при той «колоде» ведущих кремлёвских фигур, которая тогда имелась, мог сложиться очень разным образом, и всё зависело от того, какая группировка окажется более сильной. Анализ же показывает,