Когда тьма окутала горы, завод, поселок, Ивашка встал, потянулся и сказал девке:
– Ты поджидай, я скоро вернусь!
Аниска осталась одна; каждый хруст ветки, внезапный шорох тревожили ее. От озер плыла прохлада. Лось – семизвездье – золотыми копытцами взбирался в синеву неба. Может, и часа не прошло, – в густой тьме в Кыштыме вспыхнуло и зацвело жаркими цветами пламя.
«Пожар!» – испуганно подумала Аниска, и страх охватил ее.
Во мраке зловеще поплыли тяжелые удары набата. По тому, в какой стороне прыгали и бесновались остренькие красные язычки пламени, Аниска догадалась – горят демидовские хоромы.
«Что с ним? Не приключилось бы напасти!» – с тревогой подумала она об Иванушке.
На каменистой тропе, бегущей от завода, послышался невнятный конский топот. Он нарастал с каждым мгновением. Всадник скакал в горы, близко зацокали подковы.
«Гонец мчит с завода!» – догадалась Аниска и припала за куст.
Стук копыт оборвался рядом, всадник свистнул, и по кустам прошелестел еле слышный зов:
– Аниска!..
Она выбралась на тропу, горщик подхватил ее и усадил позади. Девка прижалась к широкой его спине, обняла его крепче и затихла.
Заглушая топот, в лесу шумел ветер. Крепким смолистым духом дышала тайга. Вверху среди звезд по темно-синему небу катился золотой месяц. А внизу, на глухой тропке, в неизвестность уходили беглецы.
Днем среди скал, где в тишине зеленых мхов бормотал падун-ручей, они сделали привал.
Солнце кружило над лесом, звенела мошкара. Надо было угадать, куда держать путь…
Они были голодны, но полны счастья.
– Ушли от демидовской каторги. Утроба пусть немного потоскует, зато воля!.. – радовался Ивашка.
Не знал, не гадал он, что за ним следят зоркие глаза. Где-то вдали несколько раз болезненно-скорбным криком прокричал кулик, над мхами с глухим шумом пронеслась утиная стайка…
Среди леса внезапно раздался пронзительный свист, загикали десятки могучих глоток. От конского топота задрожала земля, проснулся тихий лес… На Ивашку кинулись скуластые молодцы и стали вязать руки.
«Башкирцы!» – ожгла догадка беглого.
Рядом, под развесистой сосной, остервенело, как волчица, отбивалась Аниска. Скуластый богатырь старался схватить ее. «Эх, разбойники!» – закипела у беглого кровь. Завидя подругу в беде, он рванулся и раскидал нападавших.
– Мухамет! Мухамет! – закричали башкиры.
Ивашка ударом кулака свалил косоглазого крепыша, проворно подобрал выпавшую из его рук кривую сабельку. Злые, разгоряченные лица окружали его, градом сыпались удары, но, припав спиной к лесине, горщик крушил врагов. Оставив Аниску, удальцы кинулись на Ивашку.
– Беги! На коня! – закричал он ей, но в этот миг меткий удар сабельки обрушился на его голову.
– Эх!.. – успел только промолвить горщик, и земля закружилась под ним. В голове беглого зашумело, невыносимая боль сдавила темя и отозвалась во всем теле.