3.3. Сюжетные сходства.
Группы, которые можно объединить по сходству, образовались в первую очередь среди сюжетов.
Наиболее частотная сюжетная схема была представлена структурой запрет – нарушение запрета – наказание. Для удобства мы так и назвали этот сюжет: «Преступление и наказание». 69 % участников[5] (244 человека) построили сюжеты по этой структуре, причем чаще всего в них повторялась ситуация «падение, боль, болезнь». Маргиналиями в этом случае выступили тексты, в которых присутствовали фрагменты вышеуказанного сюжета (например, «нарушение запрета» – без «наказания») либо ситуация «падение, боль, болезнь», не связанная с сюжетом «преступления и наказания». Между текстами истинных воспоминаний оказалось так много общего, а отличия их от текстов псевдовоспоминаний были столь регулярны, что это позволило сформулировать несколько принципиальных тезисов.
Общая структура сюжета «Преступление и наказание» состоит из запрета – нарушения запрета – и наказания (или счастливого избежания наказания). Например: папа не велел мне заглядывать в птичье гнездо – я заглянула – птичка улетела, оставив невысиженные яйца; мне не разрешали есть конфеты – я съела много конфет – я не заболела, и меня особенно не ругали; драться с девочками дурно – я подрался – мне было так стыдно, что я 2 дня не выходил гулять…Запрет мог быть выражен эксплицитно (папа не велел мне), – и подразумеваться (драться …дурно), мог касаться конкретной ситуации и общих этических принципов, но он непременно присутствовал, иногда обнаруживая себя лишь последующим наказанием (я упал, ушибся, порвал штанишки – и тут я понял, что нельзя было обижать другого мальчика). Наказание оказывается двух типов: исходящее от запрещающих старших (ругали, папа только молча посмотрел) – и исходящее от «надчеловеческого взрослого» (мама очень испугалась, и ей стало плохо; я упала, расшибла нос и испачкала красивое платье). Вообще мотив падения и /или болезни