…В Ургу въехали ночью.
И если бы не прошлый опыт Петра Щетинкина, кто знает:
– Сколько бы петлял по грязным кривым улочкам их конный отряд, составленный в основном из новиспеченных командиров Народной Армии – выпускников Российских военных школ? Или вот таких как их самый старший – комкор Щетинкин – из бывалых вояк?
После окраинных низеньких лачуг бедноты, а затем – тонувших во мраке садов тибетских домиков и юрт состоятельных горожан, мощные строения крепости – импани, открылись во всей своей величественности.
Рассеянный лунный свет заливал высокий частокол на крепостном валу. Оттенял дозорные вышки, под островерхими крышами.
Лишь где-то в глубине внутренных построек мерцали освещенные окна.
– Стой. Кто идет? – громкий окрик часового, давно обратившего внимание на цокот копыт по набитой дороге, заставил путников спешиться.
– Мне бы в главный штаб, а этих ребят где-нибудь устроить на ночлег, пока не решится вопрос о их назначении, – дружелюбно протянул руку вышедшему начальнику караула Петр Ефимович. – Вот мандат мой.
В ту пору, когда Монгольская народная республика лишь проходила стадию своего становления, русская речь в Урге не вызывала удивления.
Особенно, как теперь, когда слышали ее от военного.
Ведь костяк армии, должной защитить как от внутренних, так и от внешних врагов, составляли бойцы еще того экспедиционного, отряда, что несколько лет назад под командованием Щетинкина очистил страну от унгерновских банд.
Вот и теперь, во внутреннем дворе гарнизонных казарм, бросив поводья дончака вестовому, комкор уверенно зашагал к освещенным окнам штабного корпуса:
– Помню еще что здесь да как, – улыбнулся в усы довольный концом утомительного путешествия Петр Ефимович. – Все же не мальчик уже – по неделе в седле гарцевать, возраст – за сорок, пора и остепениться. Начать кабинетную деятельность…
Обустройство не заняло много времени.
Переночевав в штабе, Щетинкин уже к вечеру следующего дня получил комнату в казарме.
– Устраивайтесь, товарищ! – открыл перёд ним дощатую дверь провожатый – худощавый парнишка в изрядно потертой форме цирика – рядового бойца Народной Армии.
При этом буквально покорив гостя исключительно открытым, честным лицом.
– Спасибо, дорогой!
Щетинкин, по-хозяйски оглядевшись, тут же взялся за перестановку мебели – дощатой лежанки и колченогого стола.
– Помоги, пожалуйста.
Стол перекочевал от окна в дальний угол, узкой как пенал, комнаты, а на его месте оказался лежак.
– Понимаешь, приходится порой до темени засиживаться над бумагами, а лучше чем у окна ночью не придумать мишени, – пояснил он своему помощнику.
И тут же спохватился:
– Откуда русский знаешь?
Парень ответил без запинки:
– Служил у купца на фактории. Потом воевал в вашем отряде.
Это обстоятельство еще больше расположило