Путь от заднего входа к центральной части храма недолгий, но в храме столько народу, что я должен немного протискиваться, чтобы занять свое место с другими детьми в начале среднего прохода. Вокруг слышны многие голоса, прежде всего – взрослых, но все говорят тихо.
Мама нежно целует меня в лоб, затем крестит его большим пальцем и говорит то же самое, что и каждый вечер, когда мы ложимся спать: «Да охранит и защитит тебя добрый Бог!» – потом садится возле деда.
Я быстро смахиваю со лба след поцелуя и гляжу на других детей, которые сегодня будут причащаться вместе со мной – все они тоже выглядят довольно шикарно. Мальчики – в костюмах, как и я, а девочки – в белых-белых платьях, и каждый из нас держит в руке свечу. Вот приходит Николь с зажигалкой и зажигает все 27 свечек, то и дело опаляя себе пальцы. Остальных детей я не очень хорошо знаю, потому что из моего класса здесь только некоторые: противная Стелла, капризная Юлия и мой друг Ахим. Но, собственно, со стороны других было бы глупостью не причащаться, ведь при этом получаешь много всяких подарков, это каждому ребенку известно.
Потом внезапно все замолкают, и я, встав на цыпочки, вижу, что дети постарше, которым уже можно носить красную подкладку, выходят к алтарной площадке[18] и машут кадилами с ладаном. И вот раздается орган моего папы, которого я не вижу, так как мы стоим почти под хорами, на которых он всегда сидит. Раньше я часто бывал с ним там, наверху, и мог набирать в маленькой коробке цифру, которая затем высвечивается на церковном экране, чтобы все служители мессы могли открывать в сборнике песнопений нужную страницу и петь по ней нужную песню. Наверху лучше всего, потому что там могут находиться только мой папа и я, в крайнем случае – и пастор, но вообще-то он всегда должен быть внизу, на алтарной площадке. Сверху отлично видно, как идет месса, и когда однажды во время мессы я спустился вниз, мне стало почему-то смешно и захотелось снова наверх. Оттуда можно еще увидеть тонкие, почти незаметные веревки, на которых висит над алтарной площадкой огромный деревянный крест.
И вот выходит папин шеф, на котором всегда надето больше, чем на остальных, и как только он появляется, все умолкают.
«Дорогие дети-причастники, дорогая община! – говорит он, и его голос разносится по храму. Потом все одновременно усаживаются, что производит комичный шум, словно садится какой-то великан. – Сегодняшнее белое воскресенье – это день первого святого причастия и один из важнейших дней в жизни юных христиан. – Он указывает на нас. – Сегодня, дорогие юные христиане, вы имеете возможность стать причастными Богу, явившему себя людям в Иисусе Христе».
Это он говорит нам. Я несколько взволнован, ведь как-никак сегодня в первый раз мне позволено съесть эту гостию – точно, это называется гостия! – за которой они долго стоят в очереди, даже дольше, чем за картошкой фри на курортном пляже. И пока они эту гостию рассасывают во рту или пережевывают, с ними нельзя разговаривать, так как они в этот