– Точно? – спросил он.
– Да, только маме не говори.
В семь лет Хана еще не овладела искусством неслышного шепотка, и гости – близкие друзья семьи – прыснули. Хана умолкла. У нее запылали уши. Она спряталась за отца и глянула из-под его руки на мать – вдруг и та услышала. Мать пристально посмотрела на старшую дочь, потом опустила глаза на малышку, жадно сосавшую грудь, и сказала столь же громким шепотом:
– Ты самая любимая сестренка на всем Чеджу. Знаешь об этом? Никто не полюбит тебя сильнее, чем старшая сестра.
Затем снова посмотрела на Хану, поманила к себе. Взрослые затихли, когда Хана опустилась подле нее на колени.
– Теперь ты ее заступница, Хана, – серьезно сказала мать.
Хана глядела на крошку. Погладила черный пушок на голове:
– Как мягко.
– Ты слышала, что я сказала? Теперь ты старшая сестра и должна оберегать младшую. Я не всегда буду рядом, море и рынок нас кормят, и ты станешь присматривать за сестрой, когда я буду занята. Можно на тебя положиться? – строго спросила мать.
Хана отдернула руку. Склонила голову и тихо ответила:
– Да, мама, я не дам ее в обиду. Обещаю.
– Это клятва навеки, Хана. Не забывай об этом.
– Я буду помнить, мама, всегда, – сказала Хана, не сводя глаз с безмятежного младенческого лица. Из приоткрытого рта вытекла капля молока, и мать стерла ее пальцем.
Прошли годы. Хана уже промышляла с матерью на глубине и привыкла видеть вдали сестру – девочку, с которой спала под одним одеялом, которой нашептывала в темноте всякие глупости, пока ту не сморит сон. Девочку, которая так заразительно хохотала над всем подряд, что ей вторили все вокруг. Девочку, что стала для Ханы якорем на берегу и опорой в жизни.
Хана понимала, что защищать сестру означает держать ее подальше от японских солдат. Мать буквально вбивала ей в голову: “Никогда не показывайся им на глаза! А главное – не оставайся с ними наедине!” Зловещие материнские внушения были пропитаны страхом, и шестнадцатилетняя Хана радовалась, что ничего подобного не случилось. Но в один жаркий летний день все изменилось.
Уже давно перевалило за полдень и другие ныряльщицы ушли на рынок, когда Хана впервые увидела капрала Моримото. Мать решила наполнить еще одну сеть – для заболевшей подруги, которая не смогла выйти в море. Та всегда первой вызывалась помочь. Хана вынырнула и посмотрела на берег. Сестра сидела на корточках и, приставив ладонь ко лбу козырьком, выискивала в море Хану и мать. В девять лет сестренку уже можно было оставить на берегу одну, но ходить с Ханой и матерью на глубину ей еще рано. Не по возрасту маленькая, да и плавала пока неважно.
Хана только что нашла большую раковину. Ей хотелось на радостях окликнуть сестру, как вдруг она заметила