Он не договорил.
Уилф издал вопль – дикий, улюлюкающий крик, жуткий и нечеловеческий. Он сам не знал и не понимал, что это за звук – вопль поднялся откуда-то из района пяток, заполнил всё тело и выплеснулся наружу за какие-то доли секунды. И от этого визга-воя-рёва проникшие в дом налётчики оторопели. Всего лишь на миг. Но именно этого мига мальчишке хватило.
– Получай! Получай! Получай, грязный ниггер! – над локтем дёргающего рычаг перезарядки Уилфа бешено кувыркались гильзы, выстрелы 410-го в помещении гремели, как салютная пушка, кричал, обхватив мать, Винс, но всё это заглушал рёв умирающих животных – все трое налётчиков бились сперва об стены, потом на полу, а Уилф стрелял, пока не выпустил последнюю, шестую, пулю. Он дёрнул затвор в ярости, а следом уже лез ещё один – с большим пистолетом в одной и топором на коротком топорище – в другой лапе. Его налитые кровью глаза были полны звериной ярости. – Ма, беги! – крикнул Уилф. И присел – сзади послышался треск выстрела – не такого громкого, как выстрел его дробовика, револьверного. Правый глаз негра лопнул, голова дёрнулась, расплёскивая густо-алое на стену, и он с хриплым «рррыххх…» осел наружу.
Одной рукой прижав к своей ночной рубашке лицо плачущего Винса, другой рукой миссис Матмэн опускала револьвер. Лицо женщины было потрясённым почти до смешного.
– Господи, – сказала она. – Господи, что это?
– Бегите! – Уилф бросил пустой дробовик, схватил лежащее у самых ног незнакомое оружие – короткую самозарядную винтовку с изогнутым магазином и удобным прикладом, вылетевшую из рук одного из убитых.
– Я должна переодеться… – медленно заговорила миссис Матмэн, но Винс заплакал, теребя её рубашку:
– Ма, ма, уйдём скорей, мамочка, уйдём отсюда ско-ре-е-е! – и она, опомнившись наконец, схватила младшего сына в охапку, метнулась к двери, но тут же остановилась, обернулась, вскрикнув горестно:
– Уилф?!
– О господи, да бегите же!!! – отчаянно прокричал мальчик – по тропинке к дому бежали двое, и как раз в этот момент они начали стрелять – от бедра, на бегу, поливая струями пуль весь фасад дома и что-то визгливо крича. – Бегите, чтоб вас! Убегайте, не будьте бестолочами! – и, припав на колено, мальчишка, как при стрельбе по мишеням в тире АСА, влепил по пуле в каждого бегущего, ощутив резкую, тяжёлую отдачу…
* * *
– Господи, где же они?
Уилф Матмэн произнёс это еле слышно, чтобы просто услышать свой голос. Он не надеялся найти мать и братишку в том аду, в который превратились улицы его родного Талахасси. Просто это «где же они?» подразумевало ответ, что они хоть где-то есть. Живые. Большего Уилф не хотел.
Весь этот длинный, бесконечно длинный и совершенно безумный день он куда-то бежал, шёл, полз – не останавливаясь, казалось, ни на секунду.