– Заговорила с мужчинами?! Просто так без повода?! – глаза Беки полезли на лоб.
– А чего не сделаешь ради дружбы! – торжественно-шутливо провозгласила Ник. – Цени, между прочим! Так вот, выяснилось, что и правда – на тебя кричали. Представь, в вашем мужском отделе Чокнутую Ма зовут Грымзой. В обмен на эту ценную информацию, я рассказала им про «Мамашу», ты не против?
– Нет, что ты! Думаю, «Грымза» – куда неприятнее, чем «Чокнутая Ма»!
– Кстати, из-за того, что я это сказала, случилось еще кое-что. Выходят эти двое из лифта, а там прямо пред дверью мисс Каменная Морда. Она, разумеется, тут же принялась их распекать, а один из них возьми и скажи: «Вы ж нам как МАТЬ родная!». Представь! Марта Мариэтта ошалела от этой наглости, так, что даже выругаться толком не успела – этот придурок сразу же извинился, сказал, мол, древнее идиоматическое выражение. На его счастье его друг сразу отвлек эту стерву какими-то бумагами, не то, думаю, влетело бы обоим! Назвать женщину матерью мужика! В голове не укладывается! – Николь снова рассмеялась, но потом посерьезнела. – А ведь подумать только, когда-то такое вполне могло быть… Ужас, да? А то, что женщинам приходилось спать с мужчинами, чтобы иметь детей?! Уму непостижимо! Нет, я ничего против мужчин не имею, если они держатся подальше от меня, но даже в лифте, когда кто-то из них стоит слишком близко, меня передергивает – видела, какие у них ужасные волосатые руки? А щетина на лице? Жуть! А у некоторых еще и борода… – Николь взглянула вверх, словно спрашивая небеса, как они допустили существование этого безобразия. – Даже подумать не могу, чтобы нечто такое прикоснулось ко мне!
– Да уж, – согласно кивнула Бекка, хотя на самом деле в этот момент призналась себе, что пока она смотрела в серые глаза мужчины, она испытала такое возбуждение, какого не могла добиться от нее раньше ни одна любовница. Она вспомнила, как почувствовала дрожь между ногами и внизу живота, как за мгновение ощутила себя влажной и горячей внутри, и там что-то томительно заныло.
К счастью, это длилось недолго. Осознав, что с ней происходит, Бекка нашла в себе силы извиниться улыбкой, искренне надеясь, что сероглазый парень наверху ничего не понял. Она прошагала еще шесть этажей вниз, прежде чем смогла остановиться, прийти в себя и задаться вопросом – что это, черт побери, было? Привалившись спиной к стене и глядя в потолок, Бекка пыталась преодолеть чувство отвращения и гадливости, которое пришло сразу вслед за возбуждением.
Она чувствовала себя даже хуже, чем в то утро, после грязного сна про осьминога, когда ей было двенадцать – она тогда посмотрела образовательную передачу об обитателях подводного мира. Особенно впечатлил ее огромный осьминог: его гибкие длинные щупальца, извивавшиеся