Он ухитрился состояться ни на кого не похожим. Но его не только не раскрутили, но даже не размотали как твердёнький, крепенько сам себя держащий клубок очень русских противоречий…
Я вижу, как необходим людям, обделённым нежностью, Евгений Чепурных с его добрым характером, с прирожденной нехамскостью (…). Он способен на такие пронзительные строки, на которые мало кто способен: «Ах, ничего не понимая, / Легко в пути. Легко в пути. Я тут живу в одном трамвае. / Так, ради Бога, заходи. / В окно посмотрим, поскучаем. / Сквозь воздуха и влаги смесь / Деревья, лица посчитаем: А вдруг одно родное есть? / Ведь даже у любой собаки / Есть покровитель в небесах. Вдруг отразится жизнь, как факел, / В случайно-любящих глазах? / И вот тогда – не будь в обиде, / Душа, к душе. Наедине. / Убей меня, чтоб я не видел / В них сострадания ко мне».
…А в этом городе так много —
Автомобилей и собак.
Но нету Бога, Нету Бога,
И потому здесь мрачно так.
Железный блеск Дворца и Рынка.
А посреди пустых дорог –
Рыдает глупая травинка
За всех одна.
Ей нужен Бог.
И я её люблю, как чудо,
Дитя моё, всё ничего.
Пошли,
Пошли,
Пошли отсюда.
Они привыкли без Него.
Снег выпадет
И не растает.
И не прервётся тишина.
Кто первый след на нём оставит?
Война.
Она войдёт, скрипя ремнями:
– Ну что? Пошли?
И снайпер ляжет между пнями.
– Палить?
– Пали.
Огнём расколота колонна,
Но остальные – напролом.
В снегу
Застынет цепь ОМОНа
Перед Кремлём.
Взлетают в воздух мавзолеи,
И опадают купола.
Вон – по заснеженной аллее —
Война прошла.
Война прошла по волнам снега,
Уткнувшись мордой в свой предел.
И взял Господь Россию в небо.
И – пожалел
Своя измученныя овцы…
– А кто там ходит в этот час?
– Там только добрые литовцы.
Им хорошо теперь без нас.
– Что на Руси? Не таи!
– Господи, вьюга и вьюга.
– Как же там овцы Мои?
– Господи, режут друг друга.
Вьюга и ночи, и дни.
След от могилы к могиле.
То ль осерчали они,
То ли с ума посходили.
Лютый, садись на коня.
Добрый – в слезах умывайся.
– Что ж они? Верят в Меня?
– Господи!
Не сомневайся.
Прямо