– Ладно, ладно, старик, поприкалывались и будет. Слушай лучше дальше о нас с Галиной Семёновной, не то мы так никогда и не закончим. На веранде, значится, если мне память не изменяет, уединились мы, да? Слава богу, нашлись! А вокруг нас как раз те самые курочки суповые домашние упитанные, осоловевшие от изобилия сладостной халявы, лениво переваливаясь с бочка на бочок, ходили-бродили там-сям, поклёвывая задумчиво-философически, и неслись прямо в жирный чернозём. Аромат акации, разливаясь в прохладе вечерних сумерек, перемешивался с дыханием цветущих роз, иных разнообразнейших медоносов, прочей остывающей тучной пряной зелени и, проникая через лобные носовые пазухи глубоко-глубоко в сморённый сытной трапезой мозг, окутывал сознание вуалью сантиментальности, пробуждая ностальгически бесплодное мыслеблудство…
«Пророчат осени приход
И выстрел в отдаленье,
И птицы взлёт среди болот,
И вереска цветенье,
И рожь, бегущая волной, —
Предвестье урожая,
И лес ночной, где под луной
Я о тебе скучаю…» 87
– Охохошеньки хо-хо! А вы, батенька, оказывается, знатный рифмоплёт! Цветик-приветик! Скучает он, понимаешь! Сам-то понял, чего сморозил? Выстрел ещё какой-то…
– Да было б тебе известно, чудище-ракузище безграмотное, автор сего стихотворения ни на йоту не твой покорный слуга, а замечательный шотландский поэт Роберт Бёрнс!!! Заслуженный, осмелюсь утверждать – народный! Настоящий! Не какая-то там второразрядная самогонка, именуемая в простонародье скотч виски, – фикен тебя! – и не обоссанный, застиранный до дыр килт 88 есть истинные символы Шотландии, улавливаешь?! Но Поэт! Поэтище! Певец народа! – Рола явно так и подмывало добавить ещё что-нибудь откровенно нетолерантное, виктимное, но, будучи всё-таки человеком благоразумным, к тому же значительно старше своего собеседника, вовремя одумался. – Не перебивай, пожалуйста. Сколько уже об том просить? Вникай, шалопут! Мнэ-э-э… – обстоятельно поковырявшись в носу, страдальчески гримасничая, выдрал оттуда изрядный клок шерсти и, с удовлетворением исследовав, бросил в камин. – Нда-а-а… Бражники барражировали, значит, цикады звенели оголтело. Да так задорно, близко, что вздумалось, словно в детстве, попытаться изловить хоть бы одну. Сходил, искал в ветвях, листве. Как всегда – безрезультатно. Великое множество шебутных насекомых весело хрущали, жужжали, скрежетали, шелестели, не нарушая притом всеобщей умиротворённости погожего тёплого августовского вечера. Словом, вечный кайф! Тогда-то любопытство моё и было полностью удовлетворено с томиком Чехова в руках под милым архаичным зелёным абажуром, поросшим местами редкими, чудом сохранившимися