Константин Николаевич был человеком безрассудной отваги – из тех, кто сами «лезут под пули». И пуля настигла поэта в двадцать лет. Тогда, в марте 1807 года, он пошёл добровольцем в Прусский поход и был ранен в кровопролитной битве с французами под Гейльсбергом. Едва поправившись, Батюшков вновь отправился на войну – на сей раз со Швецией. Смерть, кровь, потеря друзей – всё это пошатнуло психику поэта. Своему другу Гнедичу он пишет прямо, что опасается лет через десять окончательно сойти с ума.
Однако это Константина Николаевича не остановило. В 1813 году он вновь оказался там, где свистели пули.
В качестве адъютанта генерала Раевского Батюшков участвовал в Заграничном походе русской армии. Он стал свидетелем капитуляции Парижа и, сделав приличный крюк – через Англию, Швецию и Финляндию, – вернулся в Петербург.
Константина Батюшкова называли надеждой русской литературы. Он был любимым поэтом Пушкина-лицеиста. Впрочем, и в зрелые годы Александр Сергеевич относился к Батюшкову с большой симпатией, называя его «счастливым ленивцем» и «певцом забавы». «Слог трепещет… Гармония очаровательна…» – восторгался Пушкин поэзией своего собрата по перу. Однако Батюшков очень боялся похвал. Затевая издание многотомных «Опытов в стихах и прозе», он со страхом говорил: «Сделают идолом и тут же в грязь втопчут».
Кстати, Батюшкову первому принадлежит сравнение России со скачущим конём, позже впечатляюще использованное Пушкиным в «Медном всаднике» и косвенно – Гоголем в образе «птицы-тройки». В очерке «Прогулка в Академию художеств» Батюшков написал: «У нас перед глазами Фальконетово произведение… сей чудесный конь, живой, пламенный, статный и столь смело поставленный, что один иностранец, поражённый смелостью мысли, сказал мне, указывая на Фальконетова: «Он скачет, как Россия».
Батюшков владел французским, немецким, итальянским, латынью и греческим языками. Читал и переводил Гомера, Данте, Боккаччо, Петрарку… Особо боготворил поэта эпохи Возрождения Торквато Тассо.
Средств к существованию этот талантливый и образованный человек, увы, не имел. А здоровье его между тем с каждым днём ухудшалось. Врачи настоятельно рекомендовали поэту отправиться на лечение в Италию. Поэтому друзья устроили Батюшкова секретарём русской дипломатической миссии в Неаполе. Казалось бы, солнце и море должны были вернуть страдальца к жизни. Но нет! Константин Николаевич ненавидел канцелярщину – работа с документами его раздражала. А тут ещё случилась Неаполитанская революция 1820 года. Это вконец расстроило нервы поэта, о чём один из его современников свидетельствовал так: «Батюшков сошёл с ума в Неаполе страхом карбонаризма».
После Италии «история жизни Батюшкова превратилась в историю болезни». Помня о дурной наследственности, поэт страшился душевного расстройства всю жизнь – умопомешательством