И когда Сталин кончил речь, после бури криков «ура» и рукоплесканий, зал встал и как один человек запел:
От края до края, по горным вершинам,
Где вольный орел совершает полет,
О Сталине мудром, родном и любимом,
Прекрасную песню слагает народ… —
розовощекому секретарю обкома комсомола казалось, что его срывающийся голос будет услышан на трибуне.
IV
И маршалы едут за ним,
И едут за ним адъютанты…
Примерно в четыре часа дня по проспекту Маркса к площади Дзержинского подымался интеллигентного вида человек с большой папкой под мышкой. Он шел и мучительно размышлял, куда же ему сначала зайти: в издательство «Детская литература» или в издательство «Колос»? В издательстве «Колос» ему выписали тридцать шесть рублей гонорару, в Детгизе причиталось значительно больше – сто двадцать три рубля. Но там он был должен редактору и главному художнику, и если раздать все долги, то едва останется рублей двадцать. А вдруг редактора или художника нет на месте? Тогда надо скорей спешить в «Детскую литературу». А если они, скорпионы, только его и ждут? Может, завернуть в «Колос»? Словом, интеллигент страдал типичной интеллигентской раздвоенностью.
Из подземного перехода, ведущего к «Детскому миру», на интеллигента наскочила толстая раскрасневшаяся тетка в зеленом платке, желтом пальто и черных резиновых сапогах. В одной руке тетка держала полную авоську апельсинов, другой придерживала красного игрушечного коня в целлофановом пакете. Тетка толкнула интеллигента и, не извинившись, заойкала:
– Ой, куда же это я попала, к ЦУМу или к ГУМу?
В ответ интеллигент чертыхнулся и вышел на площадь. «Вот темнота, – думал он, – со всей страны приезжают в Москву и только знают спрашивать – где ГУМ и ЦУМ, а ведь столица – культурный центр, музеи, театры, да фигу два их это интересует, мешочники!»
Но тут другое интригующее зрелище привлекло его внимание. Своим зорким, наметанным взглядом художника он заметил, как через всю площадь Дзержинского, игнорируя столпотворение машин и огни светофоров, легко, элегантно, поблескивая никелированными полосами и зелеными стеклами, проскользила длинная правительственная машина, похожая в профиль на шляпу с загнутыми полями, и встала у первого подъезда здания КГБ. «Красиво, – умилился интеллигент, – небось личный «ЗИЛ» товарища Андропова».
У первого подъезда несколько якобы беспечно слоняющихся мужчин в штатском сбились в кучу, образовав нечто вроде коридора. Открылась дверь первого подъезда, но кто оттуда вышел – интеллигенту не удалось рассмотреть. Внезапно движение на площади стихло. Светофоры горели только красным огнем. «ЗИЛ» Андропова