Я взглянула в другую сторону, в направлении гор.
Белые горы Крита и на самом деле белые. Даже когда в разгар лета сходит снег, их вершины все равно серебряные. Голые серые скалы, ярко блестящие на солнце, выглядят бледнее, менее реально, чем глубокая синева неба позади них, так что вполне можно поверить, что среди этих парящих вдали вершин родился верховный бог. Ведь Зевс, говорят, родился в пещере Белых гор, на горе Дикта. И вам показывают то самое место…
И только я успела об этом подумать, как большая белая птица, неторопливо махая крыльями, поднялась неподалеку от меня из глянцевых листьев и спланировала над моей головой. Это была птица, каких я никогда еще не видела, похожая на маленькую цаплю, молочно-белая, с длинным черным клювом. Она и летела, как летают цапли, – выгнула шею, ноги вытянула назад, сильно, глубоко взмахивала крыльями. Белая цапля? Я прикрыла глаза ладонью, чтобы понаблюдать за ней. Она взмыла вверх к солнцу, потом повернула, пролетела над лимонной рощей, над оврагом и скрылась из виду.
Я до сих пор не понимаю, что тогда со мной случилось. По какой-то причине, которую я не в состоянии проанализировать, появление большой белой птицы, запах цветов лимона, хлопанье парусов ветряных мельниц и шум льющейся воды, солнечный свет, пробивающийся сквозь листву и озаряющий белые анемоны с сердцевиной цвета ламповой сажи и, главное – первое впечатление от легендарных Белых гор… – все это слилось вместе, обернулось сильнейшим волшебством, пронзающим стрелой счастья, одним из тех неожиданных потрясений радости, настолько физически осязаемых, что точно знаешь момент, когда переменится мир. Я вспомнила, как сказала американцам, что они подарили мне день. Теперь я поняла: верно, и в самом деле подарили. Значит, судьба. От нее не уйдешь. Я тут одна под лимонами, передо мной тропа, в сумке – пища, у меня в распоряжении лишний день, и белая птица указала мне путь.
Я бросила последний взгляд на клин сверкающего моря, повернулась лицом к северо-востоку и быстро пошла между деревьями к ущелью, которое, извиваясь, прорезало склон горы.
Глава 2
Когда она взглянула в зеркало воды И сквозь каштановых волос спустившиеся пряди Увидела свое лицо, казалось, пробежала тень По водной глади…
В конце концов меня остановил голод. Что бы ни заставило меня шагать в одиночестве по проселочной дороге, да еще так быстро, я прошла порядочное расстояние, прежде чем начала думать о еде.
По мере того как ущелье расширялось, деревья редели, солнце палило вовсю. Тропинка круто забиралась теперь к верхнему краю утеса. Создавалось впечатление, что по ней ходили мало: повсюду на нее свешивались ветви, и раз я остановилась, чтобы набрать лиловых