Однажды боль от разлуки с родителями стала сильнее страха встретиться с ними. Она гостила у сестры, когда родители вошли в дом. Увидев свою дочь впервые за три года, они протянули к ней руки и крепко ее обняли, словно обещая больше не отпускать. Они никогда не просили Линн объяснить, что произошло, и не требовали извинений. У них было то, чего они хотели, то, что в течение нескольких лет казалось им потерянным навсегда, – их дочь, живая и невредимая.
Вот это история, думаете вы… поразительная, странная, фантастическая. Возможно, у вас, как и у многих моих знакомых, возникли вопросы к Линн. Как так вышло, что она приняла эти воспоминания, хотя изначально настаивала на том, что они ложные? Было ли с ней что-то не так с самого начала – некая психическая слабость, психический изъян или неспособность отделять вымысел от реальности? Конечно, только слабый человек с большим количеством проблем позволит убедить себя в том, что вымышленные события действительно происходили в его жизни… И разве тот факт, что она была настолько уязвима и так легко поддавалась обману, уже не говорит о том, что в ее прошлом произошло что-то ужасное?
Или, может, вы думаете, будто все воспоминания, которые Линн восстановила во время терапии, на самом деле были реальными, если не в мелочах, то, по крайней мере, в общем? Неужели человеческое сознание способно создать такие яркие, эмоционально насыщенные образы из ничего? Возможно, позже Линн отказалась от обвинений не потому, что ее воспоминания не соответствовали действительности, а потому что она больше не могла выносить разлуки с семьей. Говоря уже знакомыми терминами, она снова стала отрицать случившееся.
Возможно, вы не готовы возложить вину на Линн: ей просто не повезло, что она попала к бестолковому и не в меру старательному психотерапевту. Не исключено, что проблема кроется в самой психотерапии: профессии, которая стала нашей новой религией и которая предлагает легкое и быстрое решение для сложных и в принципе нерешаемых жизненных проблем. Можно ли сказать, что, стремясь облегчить наши страдания, психотерапевты превратили все человеческие проблемы в симптомы, объясняя любую боль насилием и проповедуя ложную надежду на спасение благодаря возвращению утраченной невинности?
Как же все-таки разобраться в этой истории? Является ли Линн уязвимой и психически нездоровой личностью, чьи воспоминания дают хоть искаженное, но в целом верное представление о прошлом? Стоит ли винить ее психотерапевта? Что, если именно сеансы групповой терапии подлили масла в огонь? Что, если все эти депрессивные и зависимые женщины, подталкивая друг друга, невольно раздували костер выдуманных воспоминаний? Какие уроки мы можем извлечь из невероятных