За сценой по местам разложены и расставлены пыточные инструменты и путы, на вид угрожающие и курьезные разом, – в нужный момент рабочие сцены вытащат, выкатят или на лебедках поднимут их и переместят на подмостки «Палаццо». Перед нами штатная дурдомовская койка психически больного, исполосованная ремнями; большая узкая молочная канистра из клепаного железа, средневековый агрегат для колесования и нелепая хромовая вешалка на колесиках, где на прозаических проволочных плечиках болтается фантастический гардероб: смирительные рубашки, веревки, цепи и толстые кожаные ремни. И тут же стоит аквариум – громадный стеклянный параллелепипед, вертикальный, внутри поместится дельфин: затопленная телефонная будка. Стекло дюймовое, закаленное и защищенное. Замки аккуратны и водонепроницаемы. Брусья рамы крепки и надежны. Мальчик все это знает, потому что построил аквариум сам. На мальчике, видим мы теперь, кожаный фартук с инструментами. За ухом торчит карандаш, в кармане лежит малярный шнур. Если с аквариумом проблемы, мальчик все починит. Он должен все починить: меньше пяти минут – и взовьется занавес.
– Что тут случилось? – Мальчик – вообще-то, он почти мужчина – с апломбом приближается к аквариуму, не обращая внимания на костыль под мышкой, словно не чувствуя хромоты на больную с младенчества левую ногу.
– Он, похоже, инертен, мальчик мой. Обездвижен. – Большой Ал подходит к аквариуму и дружески его пихает. Тысячефунтовый ящик кренится, вода внутри содрогается и плещет. Большой Ал мог бы выдвинуть аквариум на сцену в одиночку, но есть регламенты профсоюза, пять крупных рабочих сцены смотрятся эффектнее, а эффектность требуется для трюка. – Говоря короткими словами, заело.
– Там что-то попало в колесо.
Молодой человек опускается на пол, руками перехватывая костыль, ложится на спину и вползает под угол громоздкого основания аквариума. По углам рамы – обтянутые резиной колесики на стальных шарнирах. Между одним колесом и шарниром что-то застряло. Молодой человек достает отвертку и принимается за работу.
– Ал, – доносится его голос из-под аквариума, – что с ним сегодня такое?
– Ничего, Том, – отвечает Большой Ал. – Устал, и все. Последний вечер ангажемента. А у него годы уже не те.
К ним безмолвно присоединяется тощий человечек в тюрбане. Лицо коричневое и лишено возраста, глаза темны и проникновенны. К любой группе, вечеринке или беседе он всегда присоединяется безмолвно. Скрытность – его вторая натура. Он немногословен и осторожен, поступь его легка. Никто не знает, сколько ему лет, сколько жизней он прожил, прежде чем поступил на службу к Мастеру Побега. Он может быть врачом, пилотом, моряком, шеф-поваром. На любом континенте он как дома, говорит на одном языке с полицейскими и ворами. Никто лучше его перед побегом из тюрьмы не подкупит надзирателя, чтобы спрятал в камере ключ, или репортера – чтобы преувеличил количество минут, которые Мастер пробыл под водой, прыгнув с моста. Зовут его Омар – имя столь откровенно пошлое, что,