– Привет, пап.
За эти пять лет я уже привыкла к тому, что не нужно искать отца по всему дому – его всегда можно было найти в его любимом истертом синем кресле. Во всяком случае, он неизменно сидел там до семи вечера, уткнувшись либо в телевизор, либо в кроссворд. После семи папа превращался в шеф-повара и с таким талантом и вдохновением сооружал блюда итальянской кухни, что никто в жизни не догадался бы о том, что вообще-то мой отец родом из Норвегии.
– Привет-привет, Люси в небесах[3], – прозвучал ожидаемый ответ, точно такой же, как и все последние пять лет.
Мой папа был ярым поклонником «Битлз», и меня назвали в честь его любимой песни, к вящему ужасу и стыду мамы. Она, наоборот, если можно так сказать, была «антибитломанкой». Уж не знаю, как отцу удалось ее убедить, но в отношениях моих родителей и без того немало бессмысленных моментов, так что я не удивлялась.
– Как прошел день? – спросила я скорее по привычке.
Отцовы дни теперь походили друг на друга как две капли воды. Разными были лишь цвет рубашки, которую он надевал утром, да блюда, которые готовил к ужину.
Едва папа открыл рот, как из телевизора донеслись звуки музыкального завершения «Jeopardy!»[4], и, словно по звонку будильника, отец вскочил из кресла и отправился на кухню с таким видом, словно только что объявил войну кастрюлям и сковородкам.
– Ужин будет готов через тридцать минут, – возвестил он, церемонно повязывая фартук.
– Хорошо, – вздохнула я, удивляясь про себя, почему после стольких лет еще расстраиваюсь из-за подобного. – Пойду приму душ, а потом спущусь накрыть на стол.
И бросилась к лестнице. Но было уже поздно: по плиткам у крыльца звонко зацокали каблуки.
– Люсиль. – Сетчатая дверь с визгом распахнулась, впуская в дом неотвратимый холодный фронт, также известный как моя мать. – Куда это ты так торопишься?
– В цирк, – буркнула я.
Снежная королева заледенела еще сильнее.
– Судя по тому, как ты одета – точнее, не одета, – и учитывая, как замечательно в последние годы катится вниз твой средний балл, я бы сказала, что тебе едва ли светит даже карьера воздушной гимнастки.
Ее слова давно уже почти не причиняли боли – так, мелкие царапины.
– Приятно знать, что я оправдываю твои ожидания, – парировала я. – Обязательно пришлю открытку, когда стану звездой «Цирка дю Солей».
Я предпочитала, чтобы последнее слово оставалось за мной, и поэтому кинулась вверх по лестнице, торопясь уйти, пока мы обе не заведемся по-настоящему. Впрочем, это лишь оттягивало неизбежное. Мы начнем с того же, на чем остановились, меньше чем через тридцать минут, когда отец позвонит в колокольчик. Без сомнения, за ужином нас ждет нехилая перестрелка.
Со