– Тем лучше для него, – сказала она сухо. – Только я не понимаю, чему ты радуешься.
– Радуюсь, потому что не ошиблась в нем. Разве не ясно?
– Ну хорошо, допустим. И где же он теперь, твой рыцарь без страха, упрека и… определенного места жительства?
Нина укоризненно взглянула на нее:
– За что ты его так не любишь?
– А за что мне его любить? Мы с тобой когда-то уже говорили, что человек, не удержавшийся на социальной лестнице, вообще склонен скатываться по наклонной плоскости все ниже и ниже…
– Склонен, наклонен, – проворчал Евгений Михайлович. – Давайте лучше сядем за стол. Очень вкусно пахнет.
– Пожалуйста, не вмешивайся! – рявкнула Марго, которая уже не могла остановиться. – Так что? Что скажешь?
– Скажу, что ему просто не повезло, – тихо проговорила Нина и добавила: – Ему, как и Васе, досталось в жизни.
– Да что ты можешь знать про его жизнь?..
– Все, – ответила Нина. – Я знаю все.
– Да? Это что-то новое. И когда только ты успела? Ну хорошо, если ты все знаешь, то скажи хотя бы, где он теперь обретается, твой бомж?
– Он уже не бомж. Он работает.
– Работает? Ха-ха! Хотела бы я знать – кем?
– В данный момент он сторожит дачу.
– Ах, дачу. Ну что ж, сторожиха – это тоже положение, ничего не скажешь. И как же его зовут?
– Лев.
Марго расхохоталась.
– Ты шутишь? Ха-ха-ха! Ах, Боже мой, давно я так не смеялась. Мало тебе кота, так ты решила обзавестись львом… Ха-ха-ха!
– Кота, как ты знаешь, у меня больше нет, – тихо сказала Нина.
– Девочки, девочки! – не выдержал Евгений Михайлович. – Давайте прекратим дискуссию: очень хочется есть. Марго! Что ты прицепилась к мужику? Ты же его совсем не знаешь!
Но Марго уже не могла остановиться. Она, как это часто бывает с женщинами, заняв единожды какую-то позицию, вовсе не собиралась так просто отказываться от нее и сдаться без боя. Весь вечер она с пеной у рта доказывала молча жующему Жене и Нине, которая ее не слушала, что «бомжами в девяносто девяти процентах случаев становятся настоящие маргиналы, то есть люди, от рождения склонные к жизни вне общественных рамок…».
Нине было все равно. Она то прислушивалась к звукам, доносившимся с лестницы, то поглядывала на часы. «Еще не поздно, он еще может появиться», – говорила она себе в упрямой надежде.
Время шло, за окнами стало темно. Евгений Михайлович, объевшись, отвалился на спинку дивана и стал незаметно делать знаки Марго, сидевшей напротив, что пора домой, но Марго не замечала или делала вид, что не замечает. Когда Нина зачем-то вышла в кухню, он шепотом сказал:
– Марго, давай поедем, а? Мне завтра рано вставать.
– Нет, – ответила Марго. – И не проси.
– Но почему? Мы же договаривались