В Крыму поэт колеблется между той райской жизнью, которую предоставляет Крым, и тем адским смыслом Крыма, который он может наблюдать. Так что его путешествие – никогда не просто перемещение в пространстве, это всегда еще и ход по следам священных страниц высокой литературы, музыки и так далее.
Из Крыма Пушкин продолжает свое путешествие к месту нового служения, или, если угодно, к месту новой ссылки, в Кишинев. Кишинев как раз и есть то место, где поэт не всегда ощущает пророческий смысл своей жизни. Это все-таки провинциальное захолустье, где у него нет собеседника, нет круга людей, в котором он бы с удовольствием жил. И поэтому Пушкин сам наделяет Кишинев некими обобщенными представлениями. В частности, у него есть одно из писем в Петербург, где он сравнивает себя с поэтами Библии и говорит о том, что, подобно библейским поэтам, он находится в некотором вавилонском пленении. Пушкин сравнивает кишиневскую речку Бык с реками вавилонскими, на которых сидят и плачут поэты. Оказывается, когда он пишет о Кишиневе, он пытается подтянуть эту среду к совершенно другим контекстам, а именно – к контекстам Священного Писания, Библии, основам мировой культуры. Он будет поступать так всегда, где бы он ни находился, и мы еще столкнемся с этим.
В Кишиневе Пушкин живет среди местного чиновничества. Какие разговоры в Кишиневе? О пасхальной прибавке к жалованию, о повышении в чинах, о кулинарных рецептах, о воинской службе, которая там тоже происходит, и, конечно, для поэта это невыносимо. Он рвется в Москву, в Петербург, он готов отдать все, чтобы вернуться. Друзья хлопочут о нем, но безуспешно. Начальство непреклонно: он должен отбыть свой срок в Кишиневе, хотя и неизвестно, какой именно срок.
Вместе с тем именно в Кишиневе Пушкина настигает всероссийская слава. Почему? Потому что в Петербурге выходит поэма «Руслан и Людмила». Это, так сказать, рубеж между Пушкиным неизвестным и Пушкиным знаменитым. Вся Россия читает «Руслана и Людмилу», идут журнальные полемики по поводу этой вещи. Волшебная сказка занимает всех: от гвардейских офицеров до уездных барышень. Пушкин не осознает себя в этом качестве, но ведь когда-то он говорил, что без шума никто не выходит из толпы. Именно он теперь и выходит. Ему понятен интерес публики к «Руслану и Людмиле».
Пушкин сочиняет то, что он называет «Южными поэмами»: «Кавказский пленник», «Бахчисарайский фонтан» и «Братья разбойники» – всё это должно укрепить его славу. Но вместе с тем поэт живет примерно той же разгульной жизнью, какой он жил в Петербурге. Это бесконечные романы с дамами разных достоинств, это ссоры с окружающими (почему-то главным образом с молдаванами), это вызовы на дуэль. Например, дуэль с офицером Старовым. Спасибо метели, которая сопровождала поединок: соперники не попадают друг в друга, и все кончается миром. Кто знает, может быть, эта метель послужила неким прообразом той судьбоносной метели в одноименной повести, мы ничего этого не знаем.
Надо сказать, что кишиневский период Пушкина далеко не полностью известен, исследователи