В самый разгар работы над книгой произошло лобовое столкновение двух политических легенд: одна о двадцати пяти годах счастья и свободы, другая о двадцати пяти годах зловещей матрицы. Наверное, сработал инстинкт самосохранения, потому что я решила, что не стану влипать ни в какие мифологии, сфабрикованные на основе фактических событий (это не значит, что я ни разу их не упомяну). Разумеется, ничто не берется ниоткуда, и зафиксировать политические и экономические причины различных явлений было необходимо, но решающим здесь прежде всего была моя приверженность школе исследования мира в рамках микроистории, истории, увиденной сквозь призму частной сферы и антропологии повседневности под знаком Роха Сулимы.
Сплетение событий, которое привело к появлению этой книги, и в первую очередь то, что я обратила внимание не только на то, что, но и на то, как происходит, не было бы возможным, если бы не мое, случайное, но удачно выбранное образование. Одна из первых вещей, которым учится каждый студент или студентка этнологии и антропологии, это предостережение и в то же время поощрение: полученный аппарат исследования действительности надолго остается в памяти. Этот аппарат позволяет ощутить своеобразие окружающего мира, учит, что нет неинтересных вещей. Учит еще и тому, что, поскольку все может быть интересным, нужно как следует задуматься, прежде чем дать поверхностную оценку или досадить кому-нибудь, поглядывая со своей башни из слоновой кости. Так же легко поддаться искушению, когда работаешь с материалом, во многих отношениях технически нескладным, предварительным, бедным, – легко судить с перспективы наблюдателя из будущего. В то же время тот факт, что это зачастую наш личный