***
Смерть скоро постигнет того, кто осмелиться нарушить могилу правителя. Лорд Карнарвон не знал древнеегипетского языка и не верил в проклятья жрецов, создавших лженауку, основывающуюся на своих же верованиях. Фараон – живой бог! Лорд смотрел на найденные мумии этих богов, пролежавшие тысячи лет под слоями камня и пыли, и ничего не находил в них божественного. Это больше походило на издевательство над трупами. Даже в те далёкие времена существовали люди, вымещавшие зло на мёртвого правителя таким образом: выпотрошившим его, как селёдку и набив тело всякой гадостью, заменявшей древним холодильник. Карнарвон не хотел для себя такой смерти, он даже в завещании запретил патологоанатомам прикасаться к его телу. Надпись перевели, лорд, как от мухи, отмахнулся от назойливых археологов. Студенты отбирали артефакты, заворачивая каждую находку в слои бумаги, предварительно протирая каждое изделие мягкой ветошью. Находки в пирамиде Тутанхамона поражали своим богатством. Археологи, как сороки накинулись на то, что блестит, не обратив внимание на примитивные таблички из обожжённой глины. Ночью, кто-то проник в усыпальницу фараона, гипнозом обезвредив охрану. Он не взял ничего, оставив свои многочисленные следы. Археологи, даже полицию не стали привлекать, отнеся это происшествие к разряду курьёзных, мало ли кому на мумии хотелось посмотреть. Никто из них не обратил внимание, что пропало самое ценное из этого склепа, что едва вмещалось в спичечный коробок. Специалисту, обратившему внимание на этот факт, произошедший в далёком 1922 году, было ясно – кто-то пытается изменить историю. К власти во всех государствах лезли сомнительные революционеры, националисты и авантюристы всех мастей. Таблицы неделимости, похищенные из Египта, пересекли границы Европы и были хорошим товаром в это мутное время. Прошло десять лет и, никому не известный, профессор истории Дрезденского университета нашёл покупателя на свой, выросший в цене товар. Профессор в молодости увлекался анархией, как и все молодые люди того времени. Особых побед на поприще революции за ним не наблюдалось, но попав в паутину событий, ему с трудом удалось выскользнуть из лап воинственных анархистов, считающим его, чуть ли, не миллиардером. Профессор дважды поменял фамилию, купил немецкий паспорт, на австрийские инициалы, и уже более 10 лет преподавал в Дрездене, время от времени посещая археологические выставки в музеях и пропадая в библиотеках. Раз в три года профессор ездил в Рим. Друзей у него не было, как он жил – никто не знал. На вид ему было лет 40. По прибытию в вечный город, незнакомец снимал квартиру в беднейшем районе, одевал облачение священника фиолетового цвета, с колораткой на вороте, плотно облагающей шею монаха. К колоратке, кроме символов священнослужителя, положенному