Сегодня я так же счастлива, как была, когда работала официанткой в закусочной или получала пособие по безработице. Я не верю в то, что деньги меняют уровень счастья. Но многое становится проще, и когда я могу кому-то помочь, это здорово. Я по-прежнему чаще всего сижу дома и заказываю китайскую еду и суши. По-прежнему напиваюсь или нажираюсь по ночам. Но теперь просто вино дороже – уже не «Карло Росси» в коробках, которые меня выручали битых полжизни. Я рада, что боролась. По-моему, я была бы полным отстоем, если бы деньги у меня были не «новые». И – для протокола. Когда племянница через тринадцать лет попросит у меня машину, я скажу: «Конечно». И подарю ей сверкающий фургончик, который будет разворачиваться легче легкого и трястись так, что мама не горюй, каждый раз, как разгонится больше тридцати миль в час, когда она рванет с друзьями за пивком.
Познакомьтесь с моими мягкими игрушками
По какой-то причине меня всегда тянуло к старым, похожим на кошмар, мягким игрушкам. Это началось еще в раннем детстве. Я никогда не любила новеньких хорошеньких плюшевых зверушек – таких, с радугами и сердечками, которые обычно предназначаются для маленьких девочек. Моих любимцев в жизни не увидишь всей толпой в витрине игрушечного магазина. Нет. Я люблю жутких, потрепанных созданий из прошлой жизни.
Хочу вас с ними познакомить – без особого порядка. (Я не хочу, чтобы они думали, что у меня есть любимчики. Хотя они, конечно, есть.) Когда-нибудь я планирую попросить в Twitter, чтобы все запостили фотографии своих детских мягких игрушек, которые по-прежнему хранят и любят. Для ясности: если вы все еще спите с этими игрушками и при этом вы – женщина за тридцать, то вы странная. Вот я совершенно НЕ делаю этого каждую ночь. Нет. И заткнитесь.
Мыша я обрела лет в десять на гаражной распродаже у подружки с Лонг-Айленда. Я помогала расставлять вещи на продажу и глаз с него не сводила все утро. От него просто шла правильная волна, и мы совпали. Про него спорили, мышь он или медведь, но я всегда чувствовала, что он явный Мыш. Еще один приводящий в замешательство факт о нем: он из войлока и велюра, но каким-то образом покрылся ржавчиной.
Кроля вошла в мою жизнь, когда мне было около семи. Единственная из моих игрушек, которая была совсем новенькой – и ее только что купили в магазине. Это такой плоский кролик-марионетка, они тогда были в моде. Несмотря на то что она из всей компании самая попсовая с этим ее обаянием массового рынка, я Кролю люблю, без вопросов. Я зову ее девочкой, но только что поняла, что вообще-то никогда не приписывала своих мягких друзей к определенному полу.
Панду я получила в восемь. Она тоже была довольно новая, но такая мягкая, что ей от меня досталось сильнее, чем остальным. Я ее быстро поистрепала. И опять же, никогда не думала, девочка Панда или мальчик. Просто панда.
Пенни я увидела