– А женщины тоже странные, – задумчиво продолжила Дельфина. – Я не знаю, можно ли назвать их красивыми… Но они такие другие!
Оглядевшись, Ромашка увидела незнакомого смотрителя. «Может, Рысь дежурит в другом зале?» – подумала она. Стоило порадоваться такому стечению обстоятельств, но девушка отчего-то тревожилась.
Подруги ходили по этажам до тех пор, когда голос в динамиках, прервав негромкую музыку, не объявил об окончании рабочего дня. Рыся они так и не встретили.
– Ты знаешь, недавно нас всем потоком водили в музей современного искусства, – сказала Дельфина, когда вышли на Кольцевую. – Мне там не понравилось.
– Мне кажется, – задумчиво произнесла Ромашка, – что в тех картинах и статуях, которые создали после Каменного Дождя, не хватает чего-то очень важного.
Вечером Ромашка сидела у окна, смотрела на полоску неба над стеной и гадала, появятся ли сегодня звезды. К вечеру небо прояснилось и стало приятного синего цвета. Конечно, не везде над городом, а только над стеной. Вдруг тишину прорезал громкий крик: кто-то кричал так же, как недавно, в темном проулке, кричала сама Ромашка. Девушка замерла, прислушиваясь, но теперь на улице было тихо. «А вдруг Мирослав там? Вмешается еще, с него станется», – подумала девушка, и тут же отругала себя: если бы чужак не вмешался, что стало бы с нею в ту ночь?
Ромашка вышла в гостиную. Свет включился автоматически. Пульт от телевизора валялся на диване, девушка, подхватив его, нажала кнопку наугад. Засветился экран на стене: молодая дикторша рассказывала что-то о политике, об экономике, и Ромашка слушала, не вникая, но тут на экране появилось здание музея, а потом большой холл, картины на стенах… в кадр попала табличка «картина на реставрации», и девушка прислушалась.
А минуту спустя в квартире Дельфины запиликал телефон.
– Привет, это я! – донесся из динамика взволнованный голос Ромашки. – Слушай, мне срочно нужно найти Рыся. Ты не знаешь, у кого из наших можно узнать телефон или адрес?
Рысь жил в высотном доме на одной из улиц, что лучиками расходились от центра города к окраинам, упираясь в Кольцевую. В квартире, которую он делил с родителями и братом, почти всегда было холодно и немного сыро. Зато, кроме кухни-гостиной, здесь было еще две комнаты, и в каждой из них – по окну. Платить за такое жилье приходилось немало, но родители решили, что лучше будут экономить, чем переберутся в однокомнатную. Экономить приходилось на всем, но ради привольной жизни в двух комнатах семья готова была терпеть неудобства.
В прошлом году случилось несчастье: отец Рыся заболел, отравился испарениями на химзаводе. Он почти не вставал с постели, и с завода его уволили. Теперь