Все четыре года колледжа я уделял столько времени баскетболу и вечеринкам, словно проходил кастинг для сериала «Зверинец». Я поставил себе цель: проводить как можно больше времени в баскетбольном зале, заниматься искусствами и ухаживать за девушками. В общем, мне выпал счастливый час продолжительностью в четыре года. Если у меня и были одноклассники, которые корпели над тестами и сочинениями, то наши пути не пересекались.
Я не думал, что делать дальше, пока не получил диплом; но и тогда не имел об этом ни малейшего представления. Я пытался играть в профессиональной баскетбольной команде, когда после выпуска ездил в гости к бабушке в Израиль. Там я и повредил ногу. Долгий перелет домой в Нью-Йорк дал мне время для размышления над дальнейшей карьерой. Моя мама, учительница по профессии, все время говорила об острой нехватке персонала в государственных городских школах. По ее настоянию я еще до поездки прошел тестирование, чтобы получить временный сертификат учителя. Пока меня не было, мама отвечала на звонки от директоров школ, жаждущих со мной встретиться.
Так я решил попробовать профессию учителя. Мой самолет из Израиля опоздал на много часов.
Мне пришлось ехать на собеседование прямо из аэропорта, не переодевшись и не заскочив в парикмахерскую, чтобы привести в порядок гриву курчавых волос, отросших за лето. У меня так загорела шея, что я стал похож на Питера Фрэмптона, а ноги были белее, чем у Ларри Берда[2]. Одетый в легкую майку и короткие баскетбольные шорты, я спешил на собеседование так быстро, как только позволял неуклюжий иммобилайзер на моем разбитом колене.
Выйдя из метро, я остановился в шоке. Вдоль высокого тротуара на Вестчестер-авеню каждый сантиметр был покрыт граффити и бандитскими метками. Поезда, грохочущие над головой, походили на движущиеся цветные фрески. Через дорогу стояло одноэтажное покосившееся здание полицейского участка с пуленепробиваемыми стеклами. На углу около мясной лавки в кабине здоровенного грузовика бездельничал водитель. Что здесь произошло?.. Тот Бронкс, который я знал с детства, был сильно приукрашен в моей памяти, но теперь он изменился. Этот Бронкс напоминал послевоенную Германию.
Все вокруг выглядело заброшенным. Пожарный гидрант вяло поливал пустую улицу. Горы кирпичей, обугленных матрасов, скрученной арматуры и другого мусора остались от сгоревшего многоквартирного дома. Другие такие же дома даже не снесли, а просто оставили гнить. Волна поджогов и вандализма прокатилась по этому району почти десять лет назад, но и сейчас все здесь выглядело покинутым. Хотя я вырос в Бронксе, но потом жил далеко отсюда и теперь смотрел на все другими глазами. Казалось, повсеместные разрушения произошли совсем недавно, и мне даже чудился