хочешь, я стану сам себе маем
расцвету там, где листья все облетели.
Подарю тебе рябины спелые гроздья,
золотых лисичек в корзину тебе кину,
а утром к нам пожалует одна гостья,
и я запою, как положено арлекину.
Стены ответят молчанием беспокойным,
дождь вынет молнию из почерневших ножен
и зарежет страну, которой уже не помним,
пощадив людей, которых забыть не можем.
«Когда мне душно, когда воздух исчезает…»
Когда мне душно, когда воздух исчезает.
Когда скучно тлеют последние фонари,
я ищу опухшими, слезящимися глазами
русские словари.
Они бывают совершенно разными,
английскими, идишами и фарси.
Иногда даже заразными,
как из тухлого озера караси.
Они бывают необыкновенно вкусными,
податливыми на откус.
А бывают обиженными и грустными,
темными, как тунгус.
Я листаю их бережно,
выписываю номера страниц,
понимая, что их не заменишь на
ярость сверкающую вечерних зарниц.
Я не читаю ни одного словаря, я
только с ними вполголоса говорю.
Сами знаете, что некоторые доверяют
русскому словарю.
«Яблоку некуда падать…»
Яблоку некуда падать,
яблоко стоя заснуло,
в яблоке том червячок
в белой пушистой пижамке,
в яблоке домик прекрасный,
солнышко алое светит,
некуда, некуда падать,
стоя заснуло, устало.
«И хворь твоя обречена на вырост…»
И хворь твоя обречена на вырост,
и на глазах упругая иваность,
Россия плачет Волгой и Окой,
ты кто такой?
Зачем пришел, весь в шелковых лосинах,
ты знаешь, почему послали все нах,
а мы пошли, не ведая стыда,
горит слюда
под солнцем неумеренно пригожим
остановись злопамятным прохожим,
которых лет и волку не скажи,
плывут моржи,
но в животах ни деток, ни икорки,
а на востоке в бешеном восторге
один мужик другому угодил,
наладил дил,
и стало все – как в банке, как в Париже,
на улицы отправились алеши,
веселые, веселые они,
горят огни
но нас с тобой совсем не освещают,
горят вовсю и родины не чуют,
и новую не вырастить траву,
живем в хлеву,
и хворь твоя, что песней напевала,
летела в дверь и оставалась белой,
Россия плачет бедными детьми,
а это мы.
«Черника, губы, молоко…»
Черника, губы, молоко,
дышать легко бесплатный воздух,
прости, что время далеко
ушло, теряя эти звезды.
Не страшно думать, что устал,
страшнее доверять картинам.
Мы