Теперь он ее узнал. Такой он увидел ее, когда жил при дворе царя Спарты Тиндария и встретил ее на берегу бурного Эврота, такой же она явилась ему во сне на острове безмолвия.
Он снова вздохнул и снова поднял взгляд. Он увидел сидящую в кресле женщину, у нее было лицо девушки с амфорой, но только еще более прекрасное, одухотворенное печалью и раскаянием. Такой он видел ее за стенами Трои, куда прокрался из лагеря ахейцев, переодетый нищим, такой он видел ее, когда она спасла ему жизнь, подсыпав мужу в вино снотворное.
Еще раз вздохнул Скиталец и снова поднял глаза, и на этот раз он увидел Елену Златокудрую.
Она стояла на крыше пилона, раскинув руки и глядя в небо, на ее светозарном лице сияла неуловимая улыбка, подобная расцветающей улыбке рассвета. Перед Скитальцем было живое воплощение Красоты – чистый, первозданный образ Любви, посланный бессмертными богами на счастье и на погибель людям, чтобы столкнуть их в жестоком соперничестве, конец которого никому не ведом.
А Елена Златокудрая стояла, открыв объятья иным мирам – миру гармонии, в котором нет места соперничеству и распрям, тайне, которая открывается за чертой смерти. Люди замерли, едва смея дышать, а она призывала их всех прийти и взять то, что смертным на земле недоступно.
Она снова запела и, продолжая петь, стала медленно удаляться и наконец скрылась из глаз, только чарующий голос доносился издали.
Любимая стала твоей,
Но знай – ты ее потерял.
Ты не добился любви той,
Кого любишь – она навеки твоя.
Ты чистой душой к ней стремишься,
Тоскуешь, твоя память не умирает.
Ты не увидишь, как она стареет,
Как блёкнут краски на лице прекрасном,
Как горе прорезает сеть морщин,
Как волосы седеют, гаснет взор —
Где красота, что некогда сияла?
Нет, счастливее тот,
Кого отвергли!
Любовь не стала для него привычкой,
И милый образ в памяти живет
В немеркнущей, нетленной красоте,
Такой же юный, нежный, лучезарный.
Но вот смолкли последние звуки, и снова людей охватило безумие. Стоявшие за оградой мужчины снова кинулись к воротам, женщины снова с воплями вцепились в них, проклиная красоту Хатор, ее пение ничего для них не значило, они должны были во что бы то ни стало удержать своих любимых и своих кормильцев. И все же почти все мужчины, кто был во внешнем дворе, ринулись к внутренним воротам, за которыми стояло алебастровое святилище Хатор. Они бросались на землю и впивались в нее руками – так в страшном сне люди пытаются удержаться и не сползти в бездонную пропасть, но кто-то невидимый медленно тащит их к краю бездны; этих же несчастных влекла их собственная исступленная страсть. Тщетно упирались они ногами в камни, пытаясь остановиться, их тело судорожно