– Идите ко мне, создания Его! Я благословляю вас именем Творца и прошу больше не губить жизни человеческие. Ко мне!
Последние слова хлещут как команда, которой невозможно противостоять. Все трое варнаков роняют оружие на мокрую чахлую траву и падают на колени. Тариэль обходит всех, возлагая правую руку на макушку каждого. Свет заливает их фигуры, рваную одежду, давно не мытые торчащие волосы и бороды.
– Спасайте души, люди! Свет Творца в вас, – а вы ради сапог убить готовы.
– Так это… – бессвязно мычит вожак. – Душа-то – хорошо, да жрать хочется. Ну… И холодно уже в лаптях по лесу…
– Молитесь Творцу! – строго говорит ангел. – Главное, душу спасайте. Где здесь деревня поблизости?
– Эбенхассен недалеко, – послушно откликается один из разбойников. Тот, что щерился. – Полчаса ещё по дороге. Только там, это… Чума, похоже. Мы и не суемся. Рихард говорил, у кузнеца дочка того… Лихорадка. Значит, началось. Вымрут скоро все. Пока не подморозит, мы туда ни ногой.
Остальные двое кивают.
– Я спасу их души, – тихо говорит ангел. – Силой Творца, Светом его предвечным. Для того и иду.
– Ангелы же летают? – несмело спрашивает вожак.
– Только в небесах, здесь нельзя. – Строго откликается Тариэль. – Ногами, пешком. Что поделать, приходится.
Он накидывает капюшон и, слегка почистив сапоги о пенёк на обочине, возвращается на дорогу. Три стоящие на коленях фигуры, склонившие головы, как перед топором палача, вскоре остаются за поворотом. Ангел неспешно шагает по грязи, его ждёт деревенька Эбенхассен. Самое большее через час он доберётся туда, обойдёт дома и благословит всех Святым Светом. Прикоснется к каждому. Ни одна душа не останется неспасенной, ни одна.
Разумеется, Тариэлю и в голову не приходит, что на своей одежде, прекрасных, словно выточенных из мрамора руках, на сапогах и даже на спрятанных под накидкой крыльях он тащит из деревни в деревню чумную палочку. Все трое благословленных им разбойников дотянут в лучшем случае до утра, но это же не важно. Как и то, что в Эбенхассене пока нет никакой чумы, а дочка кузнеца просто простудилась.
Всё это не важно.
Спасение душ оборачивается жуткими муками при жизни, но что за дело до того ангелу? Он ведь не врач. У него своя миссия, в которой он уверен.
Чудище
Впереди, на развилке тропинки, гордо возвышается камень. Даже не так: Камень. Он достоин большой буквы и готического шрифта, почета и уважения со стороны более мелких собратьев и искреннего человеческого преклонения. Добавить фотографию и даты жизни, и этот исполин станет надгробием успешного при жизни бандита. Стоял бы, внушал уважение братве, заодно не давал вылезти хозяину обратно, на свет Божий.
Конец